Личный опыт
Ольга
Мама воспитывала меня без отца, и ее старшая сестра, которую я всегда называла Алена, помогала меня растить. Когда я пошла в школу, мама встретила мужчину, и он стал жить с нами. Я была маленькая, не знаю подробностей, но мама потом рассказывала, что это задело тетю. Она-то осталась одна.
Тем не менее Алена часто забирала меня к себе, мы обошли с ней все городские театры и новогодние елки. С маминым другом у меня тоже были хорошие отношения, но через пять лет они расстались. Мы с мамой стали больше времени проводить с Аленой, вместе справляли праздники, ездили отдыхать. Иногда мне кажется, она немного завидовала маме, у которой всегда были поклонники, романы и родная дочь. У Алены личная жизнь не сложилась.
Несколько лет назад мама заболела. Ее диагноз — рак — прозвучал как гром среди ясного неба. Начались операции, потом сложный период химиотерапии и восстановления. Я очень надеялась, что все будет хорошо, поддерживала маму. Но, когда ее не стало, ни один близкий человек не смог бы мне помочь.
Не могла и Алена. Хотя она постоянно звонила, я чувствовала — ей самой нужна помощь
Мне было трудно не свалиться в депрессию и еще поддерживать тетю. Она стала редко выходить из дома и помимо ежедневных разговоров по телефону настаивала, чтобы я приезжала. Мне было жаль ее, кроме того нас, конечно, связывали общие воспоминания.
Я стала чаще ее навещать, возила к врачам, гуляли с ней в парке. И постепенно она привыкла, что я всегда рядом, стоит только позвать. Со временем я честно призналась себе, что эта связь тащит меня назад. Я устала постоянно ей помогать, перестала отвечать на звонки. Перезванивала ей потом, но долго морально к этому готовилась. Стала реже к ней ездить.
Алена почувствовала мое охлаждение и, настояв на встрече, начала меня отчитывать. Она плакала и говорила, что я ее единственная надежда, что я ей как дочка. Вот это «как дочка» мне было слышать особенно тяжело. Жестко ответила, что моей мамы нет, и мне ее никто не заменит.
На следующий день мне стало стыдно перед Аленой. Я позвонила, мы помирились, но прошло какое-то время, и я снова чувствую, как тетя начинает наступать на мою жизнь. Она словно присваивает себе роль моей ушедшей матери.
Да, она немало для меня сделала, но я не виновата, что у нее нет детей. И не хочу брать на себя подобные обязанности. Опять перестала отвечать на ее звонки, хотя не могу отделаться от чувства вины.
Алена
Оля всегда была мне близка. Когда сестра полюбила мужчину и решила с ним жить, я предложила: если ребенку будет плохо, строй свою жизнь — я девочку заберу. Много времени с Олей проводила, на каникулы вместе ездили. Когда сестры моей не стало, что-то надломилось в наших с Олей отношениях. Я понимаю, время болезни сестры было трудным для нас обеих. Когда сестра ушла, осталась у меня только Оля.
Конечно, и мне, и ей было тяжело. От переживаний у меня случались приступы гипертонии. Племянница включилась, помогала с врачами, возила меня в поликлинику. Но я стала замечать, она не отвечает на мои звонки.
Меня это ранило — ну как же так? Именно сейчас, пережив такое горе, мы должны держаться друг друга, поддерживать
Она ведет себя жестоко. Сказала ей об этом, в ответ племянница обвинила меня в эгоизме. И в том, что я пытаюсь стать ее матерью. Какой-то абсурд, я никогда не претендовала на это место! Я всегда, с самого ее детства заботилась о ее интересах. Оля всегда знала — я рядом и помогу. А теперь, когда она — единственный мой близкий человек, племянница вдруг отдаляется, и меня это неимоверно ранит.
Мнение эксперта
Наталья Арцыбашева, гештальт-терапевт
Тетя, может быть, сознательно и не претендует на место матери, но ее пожелания относительно близости и заботы создают у племянницы такое ощущение. И это вызывает протест, который проще описать так, как делает Ольга.
Каждая из героинь переживает свою драму — смерть близкого человека, — но и их семейная система претерпевает изменения. Тетя и племянница сблизились на фоне переживания потери, но потом потребность в близости оказалась разной.
Алена хочет видеть в Ольге опору и, может быть, слишком эмоционально реагирует на ее желание жить самостоятельной жизнью. Но смысл семьи в продолжении рода. Если вы вырастили ребенка и просите его посвятить пору расцвета своей жизни исключительно уходу за вами в старости — это абсурд и потеря смысла.
Племянница, сильно сблизившись с тетей и поддерживая ее, испытывает одновременно и раздражение, и вину. Когда тети «слишком много», то хочется от нее отгородиться, и это нормальная защитная реакция на чрезмерные требования.
Перед Ольгой стоит задача найти баланс между возможностью жить своей жизнью и соблюдением семейных ценностей
Алена испытывает страх одиночества, и у нее, очевидно, дефицит социальных навыков. Она предается катастрофическим мыслям и все сильнее цепляется за племянницу. Полезно было бы мягко, но неуклонно подводить ее к необходимости общения с другими людьми: участию в кружках и сообществах, встречам с подругами.
Это важно прежде всего для самой тети, чтобы избежать инвалидизации, то есть ощущения, что сама она ничего для себя сделать не может и полностью зависима. Жалобы и манипуляции здесь неизбежны, поскольку немолодому человеку перестроиться сложно.
Но племянница пока не очень понимает, чего хочет сама. Если она намерена продолжать общаться, ей важно решить, какая доля участия точно не будет разрушать ее жизнь и вызывать тем самым подсознательную ненависть к тете. Например, созваниваемся каждый день, приезжаю раз в неделю, организую доставку продуктов. Потом это с тетей обсудить, учесть по возможности пожелания, чтобы она ощутила уверенность в будущем, и выполнять свой план, насколько это возможно.
Так тетя получит предсказуемость и стабильность общения и помощи, хоть, может, и не в тех масштабах, о которых мечтала. С новыми обстоятельствами в жизни, например, появлением детей, все может измениться и придется договариваться заново.
