Коллеги называют меня «наш Шумахер». Да, я настоящий гонщик, и с этим ничего нельзя поделать — я с рождения живу в цейтноте. Сколько себя помню, всегда хотела стать взрослой. Конечно, об этом мечтают все дети, но я — больше всех. В семье любят рассказывать, как в три года я вставала первой, будила бабушку, и мы шли готовить завтрак — одной мне не разрешали включать газовую плиту. Позже одноклассники ворчали: «Не успеваем опомниться, как она уже все сделала». Интересно, а кто бы хотел, чтобы про него говорили, что он тормоз, еле ползет, нигде и ничего не успевает?
Скорость — синоним активного развития, самостоятельности, а в конечном итоге — эффективности и рентабельности. Проворный ребенок облегчает жизнь родителям, расторопный взрослый импонирует работодателям и нравится друзьям, ведь он никогда не заставляет себя ждать. Так что я не без гордости признаюсь: я из тех, кто все делает быстро. Выполнить с опережением для меня означает сделать вовремя, а финишировать вовремя — это уже опоздать.
Но однажды мой психотерапевт спросил меня: «Подумайте, может быть, в вашей жизни есть какое-то глобальное опоздание, что-то, что вы никак не можете наверстать?» Слово «опоздание» наводит на мысль о кролике из «Алисы в Стране чудес» — вот уж кто вечно опаздывает. Конечно, у него назначена встреча с Королевой, а это кого угодно заставит поторопиться, не только кролика, которому обреют «и ушки, и усики». Но что хочу наверстать я?
«Человеку всегда есть чем заняться», — повторяла моя бабушка
Пожалуй, есть один разрыв, который мне никогда не преодолеть: восемь лет, отделяющие меня от моей прекрасной и обожаемой старшей сестры… Вот он, волшебный миг терапии: потолок кабинета словно раскалывается у меня над головой, чтобы явить мне очевидное. А вслед за этим обнаруживаются страх «что-то упустить», невыносимая мысль «довольствоваться тем, что есть» и, конечно, ужас от того, что мир ушел вперед, а я застыла на месте… Наверное, мне пора уже разобраться с этими тревогами.
Я не хочу ни от чего отказываться
Но сделать это будет непросто. Ведь я не могу даже просто спокойно высидеть час в кабинете психотерапевта — это выше моих сил, мне надо спешить, у меня куча дел. В детстве я видела, что родители очень заняты. Да и их родители (мои бабушки и дедушки) никогда не сидели сложа руки. «Человеку всегда есть чем заняться», — повторяла бабушка. Или вот другое: «Не потопаешь — не полопаешь».
С таким наследством я прекрасно чувствую себя в мегаполисе, про который герой Андрея Мягкова из «Служебного романа» говорил: «Все куда-то спешат, все куда-то опаздывают, всюду толкотня, давка, очереди, но все равно я люблю этот город, это мой город, это очень хороший город...» И это — во времена застоя! А сегодня скорости неизмеримо возросли. Медлительные люди, не обладающие молниеносной реакцией, вызывают в лучшем случае недоумение, чаще — досаду и раздражение.
Итак, я изо всех сил жму на газ и делаю это с большим удовольствием. У меня есть смартфон с Wi-Fi, ноутбук с 3G-модемом и множество других способов быть одновременно в нескольких местах, on-line со всем миром… Мне вполне сносно удается быть этаким пространственно-временным Вишну: я могу выполнять множество дел со скоростью мысли — ну или почти со скоростью мысли. Мне нравится моя невероятная сила: я держу время под уздцы, укрощаю его, повелеваю им. Еще немного, и я смогу его сжать, раздавить и… уничтожить. Как в таком темпе суметь получить от жизни хоть что-нибудь?
Я пытаюсь найти душевный покой
«Если мы не обретем спокойствие здесь и сейчас, то когда и где это сможет случиться?» Вопрос пронзает меня словно электрический разряд. Я сижу по-турецки перед белой стеной, как и другие участники медитации, и понимаю, что только что получила удар ниже пояса. Мне знакомы эти слова и известен их автор — Догэн, японский мыслитель XIII века. Но здесь, в тишине зала, произнесенные так мягко, ненавязчиво…
Я чувствую, что сейчас заплачу. Может быть, именно к покою я стремлюсь, когда бегу изо всех сил? Это похоже на правду: мы все мечтаем о нем и постоянно откладываем этот момент на потом — «вот закончу статью», «сдам номер», «уложу детей», «как-нибудь в выходные»… Я просто потрясена: слова Догэна очень наглядно показали мне, как мы заблуждаемся: чтобы обрести покой, не нужно делать ничего особенного. Ни-че-го.
«Жизнь, — считает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова, — начинается не после мытья посуды или уборки дома: важно уметь наслаждаться каждым мгновением, которое мы проживаем». Но, чтобы ощутить это, необходимо снизить темп. «Замедлиться и почувствовать, прожить и осознать настоящее, оказаться в безвременности этого момента с его ощущением потока, насыщенностью жизнью, простором, — соглашается психотерапевт Эбби Сейшез. — Находясь в плену бесконечной суматохи, мы не присутствуем в жизни, а лишь скользим по ее поверхности. В этом состоянии человек способен функционировать, но собственные действия оставляют скорее ощущение суеты, чем удовлетворения или радости».
Как же это необычно: я, бегун по натуре, — и вдруг учусь ходить!
Один из способов присутствовать в собственной жизни — сидячая медитация дзадзэн. Как разрыв с повседневностью и с собственными привычками, как способ взглянуть на себя живущего и увидеть, что большую часть времени мы не действуем свободно, а отвечаем на внешние воздействия (эмоционально, интеллектуально, физически). Дзадзэн — это свободное действие. Но слово «действие» ассоциируется у меня со спешкой и множеством впечатлений, а сейчас все сводится к тому, чтобы осознать, что ощущает тело, находясь в полной неподвижности в течение 25 минут.
Мне кажется это безумием до тех пор, пока я не начинаю чувствовать его через свое дыхание и небольшие колебания и покачивания, которые возникают при вдохе и выдохе. Но расслабиться окончательно я не могу — мне хочется почесать ухо, потянуться или хотя бы пошевелиться, ноги затекают, по телу бегут мурашки… «Нашему внутреннему «Я» не нравится разрыв с привычным образом действия. И тогда оно вмешивается: нас начинают осаждать мысли, мы ощущаем дискомфорт. Чтобы остановить эти ощущения, необходимо сосредоточиться на дыхании», — советует Эбби Сейшез.
Эти слова придают мне уверенности, и я начинаю все сначала… Затем наступает очередь кинхин: мне предстоит научиться медленно ходить. Очень медленно, так медленно, чтобы думать не о скорости, а о том, как оторвать ступню от земли, перенести вес с одной ноги на другую и почувствовать, как работает каждая мышца голени, бедра, ягодицы… Как же это необычно: я, бегун по натуре, — и вдруг учусь ходить!
Я здесь — я существую, и у меня нет ни потребности, ни желания делать десять дел одновременно
«Как только вы войдете в определенный ритм, а дыхание, биение сердца и движения синхронизируются, возникнет ощущение свободы и сотрется грань между вами и тем, что вы делаете. Вы полностью погрузитесь в настоящий момент — непривычное состояние, но именно в нем вы находитесь ближе всего к себе», — комментирует Эбби Сейшез. Удивительно, но ни медленная ходьба, ни другие неторопливые занятия не требуют от меня особых усилий: у меня нет ощущения, что я принуждаю себя к чему-то, мне нравится то, что происходит.
Мне хорошо. Получается, что это и есть мой естественный ритм? И хотя сначала мне кажется, что я перестаю быть собой, теперь я понимаю, что похожа на себя больше, чем когда-либо еще: иду по-настоящему, дышу по-настоящему. Как будто я вернулась к своей сути. Я здесь — я существую, и у меня нет ни потребности, ни желания делать десять дел одновременно. Но это сейчас. Смогу ли я жить так постоянно? На этот счет у меня большие сомнения.
Я возвращаюсь в реальность
И они не напрасны. Вернувшись в обычную жизнь, я ощущаю себя черепахой среди скачущих зайцев. Не столько медлительной, сколько слишком спокойной. Мне просто не хочется бежать, и я продолжаю жить в своем новом темпе, наслаждаясь умиротворением. Но почему-то у меня получается успевать вовремя, справляться с работой и делать то, что мне действительно нужно.
Впрочем, я понимаю: чтобы жить в своем ритме в ускоряющемся мире, недостаточно просто начинать вовремя. Нужно смириться с тем, что придется выбирать. На работе я учусь работать в команде: доверять коллегам, передавать полномочия, а что-то откладывать на потом. Ведь если я не займусь этой бумажкой сию минуту, она не взорвется у меня в руках...
Я стараюсь определиться с приоритетами и в личной жизни. Выбираю, что поставить на первое место, а от чего пока отказаться. В глубине души я знала это и раньше. Но благодаря практике дзадзэн и кинхин теперь я это ощущаю. Не рационально — головой, а телесно — и это все меняет. Когда я концентрируюсь на своих ощущениях и дыхании, к моему большому удивлению, выбор происходит почти сам собой. Конечно, периодически ко мне возвращается искушение делать «все больше и больше».
«Сегодня быстрота — это бонус, гарантия перехода на новый уровень, достижения высшей точки, наилучшей эффективности и даже свидетельство некоторого героизма», — отмечает Светлана Кривцова. И с этим невозможно не считаться. Тогда я ускоряюсь, догоняю окружающих и устремляюсь к финишу, от души желая оказаться там первой… Разница в том, что теперь я отдаю себе в этом отчет. И знаю, что только от меня зависит, вернусь ли я к своему ритму или нет. Смогу ли замедлиться. Тщательно сделать первый шаг. Затем второй. Получится ли у меня начать все сначала? Не торопиться с ужином, чтобы побыстрее сесть за стол, а в перспективе — поскорее лечь спать…
Разве я родилась для того, чтобы жить быстро?
Нет: теперь я хочу насладиться тем, что готовлю для себя и своих близких, хочу прожить каждую минуту своего дня и вечера и мыть посуду только для того, чтобы мыть посуду. И у меня получается! По дороге в школу я больше не подгоняю дочь: «Быстрее, мы опоздаем». Я хочу просто побыть это время с ней, даже если для этого нам приходится выходить пораньше.
Я спокойно читаю вечером, и мне попадаются такие строки: «Когда я танцую, я занят танцами, когда я сплю, я погружаюсь в сон. Когда же я одиноко прогуливаюсь в красивом саду и мысли мои некоторое время бывают заняты посторонними вещами, затем я возвращаю их к прогулке, к саду, к сладостному уединению, к самому себе». И к тому, что происходит здесь и сейчас.
И все же желание бежать не отпускает меня раз и навсегда. Я снова начинаю думать о том, что нужно еще слишком многое сделать, увидеть, услышать, узнать, прежде чем позволить себе жить неторопливо. И я снова сомневаюсь: замедлиться? Для чего? «Спросите себя, — советует Светлана Кривцова, — разве я родилась для того, чтобы жить быстро? Чтобы быстро вставать, быстро принимать душ, быстро завтракать, быстро идти на работу?» А я мысленно продолжаю: «И в конечном итоге быстрее попасть на кладбище?» На эти вопросы каждый ищет свой ответ.
«Спешите жить медленно»
Доминик Браунинг, журналист: «Мир рухнул без всякого предупреждения. В понедельник я получила ошеломительное известие вместе с приказом свернуть все журнальное хозяйство к ближайшей пятнице… Паника не отпускала меня несколько недель. Что я буду делать? Во всей моей взрослой жизни не было лета счастливее этого. Я словно опять стала ребенком, который играет в домашнюю жизнь: занимаюсь хозяйством, подметаю полы, читаю книги, пеку печенье, наливаю чай — в общем, делаю все, что хочу, и тогда, когда хочу.
Мне нравится быть дома, мне нравится создавать домашний уют. И мне совсем ни к чему искать то, что придаст жизни смысл. Все внутренние ресурсы, которые я копила с самой своей юности, наконец снова включились в игру — прежде всего это привычки читать, думать, слушать, дружить, просто чувствовать, как мое тело движется в этом мире, и, наконец, быть достаточно открытой для того, чтобы замечать, как по-своему прекрасен каждый день.
Все, что мне нужно, всегда было рядом. Только и надо было, что снова найти в жизни место для всего, что я люблю, и раскрыть душу навстречу тихому покою уединенных мгновений. Я смирилась с тем, что не могу рассчитывать на что бы то ни было постоянное, и это меня больше не огорчает. Я знаю, что если когда-нибудь покину этот дом, то найду другой. Я не молода, но и не стара, не в браке, но и не одинока, думаю о прошлом, но смотрю в будущее, не сломлена, но и не то чтобы совсем цела. Зато существую».
