За окном темно, зима, я пытаюсь разбудить сына — пора в детский сад. Заранее подогрел на батарее белье, колготки, чтобы Лева надел все тепленькое. Так делала моя мама, когда я сам ходил в первый класс. Снимаю с плиты кастрюлю с его любимой гречкой, добавляю сыр и рассказываю, какие каши едят в разных странах. Все, тарелка пуста, осталось завязать сыну шнурки на ботинках — женщина это сделала бы за минуту, а у меня как будто руки кривые… Выходим из дома, я весь мокрый от усилий, идем за руку, разговариваем. Садик рядом с редакцией «Птюча», где я работаю, захожу в свой кабинет, до начала рабочего дня 40 минут: можно еще поспать, счастье….
Таких кадров в калейдоскопе воспоминаний много, меняется только одно — растет сын. Вот мы ходим в детский сад, а вот уже началка, средняя школа. Мы с Левой остались одни, когда ему было три года. У жены обнаружили серьезное нервное заболевание, она просто не могла ухаживать за ребенком, и мы приняли решение жить отдельно. Я предложил расстаться и взять все заботы о сыне на себя, жена не была против.
Но одно дело решение, и совсем другое — изо дня в день выполнять бытовые обязанности, по утрам готовить завтрак, а вечером мчаться домой, несмотря на важные встречи, чтобы поцеловать сына перед сном. Нам помогали все знакомые, а через несколько месяцев появилась няня Саша. Она нас очень выручала. Я много работал, а дедушка и бабушка жили в другой стране.
Когда мама переехала, Лева закрылся, будто и не замечал, что ее больше нет рядом. Ничего не спрашивал, никак не показывал, что переживает, думает о маме. Дети имеют такую особенность — в травмирующих ситуациях залезать в нору.
И только гораздо позже, когда Лева уже стал подростком и вместе с мамой пошел к психологу, он все вспомнил, и у него полились слезы
А тогда мы просто жили. Сын был включен в мою жизнь, что бы я ни делал, он был рядом. Мы вместе смотрели новые фильмы, и если на экране появлялась откровенная сцена, я не закрывал Леве глаза и не просил отвернуться. Я ехал с друзьями на тусовку — они с подругами, а я с сыном. Работал я не только в журнале, еще и в клубе с тем же названием, бывал и в других ночных заведениях и туда тоже брал сына, 5-летний Лева там спал на диванчике. А еще он видел все наши выставки, видео, красивых людей, женщин, все соблазны ночной жизни.
Признаюсь, иногда я волновался, не приведет ли это к чему-то плохому. Но нет. Сын видел открытость, вокруг откровенно говорили обо всем, о политике, сексе, алкоголе, фильмах, и это пошло только на пользу.
Я не делил мир на взрослый и детский, у моих друзей было такое же отношение к детям. Телевизор мы не смотрели, но жизнь не была выключена. Я старался быть с ребенком каждую секунду своей жизни. Иногда это было тяжело. Но все равно и я, и мой сын вспоминаем это время с благодарностью. Оставшись один на один, мы стали самыми близкими людьми друг другу.
Лева очень заботился обо мне. Во втором классе принес в школу мои визитки и раздал одноклассникам. Меня вызвали к директору. Потом я спросил у сына, зачем он это сделал. Лева пояснил: «Дети передадут визитки родителям, и у тебя будут хорошие бизнес-контакты».
Маленького сына у меня сейчас уже нет — есть взрослый, высокий, красивый. Но и сейчас, в свои 19, он может позвонить и спросить, надел ли я теплое пальто, шарф. Когда у меня появилась новая жена, Ирана, а потом и две дочурки — Эмили и Эстер, Лева стал прекрасным старшим братом. Он всегда готов поиграть с девчонками, а с мачехой они вместе занимаются спортом. С первого знакомства сын подружился с моей женой. Мне не пришлось помогать им налаживать отношения, все произошло само собой.
Думаю, так случилось, потому что у Левы и Ираны небольшая разница в возрасте — всего 11 лет
Они общаются, словно младший брат со старшей сестрой. Так же нежно и заботливо сын относится к своей маме. Они часто созваниваются, а однажды он подарил ей свой смартфон и пояснил: «Маме нужнее». Сейчас уже не верится, что, когда мы разводились с мамой Левы, в острой фазе мы были врагами. Моя бывшая жена с ревностью относилась к мачехе Левы, звонила и писала сообщения ее родителям 24 часа в сутки, нам даже пришлось обращаться в суд.
Позади у нас осталась жизнь в стрессе, бурный развод и даже погони: мама Левы, находясь в серьезном нервном кризисе, всякий раз, когда мы уезжали отдыхать, преследовала нас, приходилось проскакивать через черный ход в аэропорту Домодедово. Но теперь горечь уходит. Я настоял на том, чтобы Лева с мамой обратились к психотерапевту, и видел, что с каждым сеансом боль сына отступает, он закрывает эту историю.
Любую боль можно пережить, посмотрев на нее с юмором. Когда в детстве меня кусала оса, дядя говорил: «Разве оса хотела тебя укусить? Это ты хотел ее укусить! А она ужалила тебя первой, потому что испугалась». Так же и психологи помогают нам посмотреть на ситуацию с неожиданной стороны. И дети тоже.
Но самое важное, чему учат нас дети, — это умение любить
Я никогда не воспитывал сына и дочерей. Только любил и продолжаю любить. В любовь к детям вкладывается очень много вещей. Это и терпение, и умение слушать другого, и умение делать не то, что ты хочешь сейчас, — причем делать это с наслаждением, а не как обязанность. Еще дети учат нас быть дисциплинированными по отношению к жизни. Не варить кашу или читать сказку дидактично, а просто чувствовать, что так нужно делать.
Я не разделяю любовь по гендерному признаку: мне кажется, что любовь отца и матери ничем не отличается. Ребенку одинаково нужны и мама, и папа. А если жить вместе невозможно, как случилось у меня с бывшей женой, то это беда. Но если так все-таки произошло, не стоит воспринимать ситуацию как тяжкую ношу или вину, а просто жить дальше и любить своего ребенка.
