Очевидные сходства
Сравнения
«Я чувствую себя как загнанная лошадь», «моя сестра настоящая клуша», «у соседа ослиное упрямство», и вообще, как известно, «человек человеку волк»… Образных выражений, сопоставляющих нас с животными, не перечесть.
В некоторых из них упоминается звериная жестокость и кровожадность. Если мы хотим подчеркнуть, что человек забыл всякую совесть в своей жажде власти, то сравниваем его с каким-нибудь крупным хищником.
В других случаях животное начало в нас ассоциируется со свободой, непосредственностью, чистотой. Сравнивая женщин с волчицами, юнгианский аналитик призывает их вернуться к своему первозданному дикому началу, восстановить «повадки естественной, инстинктивной души».
Тренинги
На том же идеализированном подходе построены популярные тренинги личностного развития на природе, во время которых участники «находят» свое животное-талисман.
Убежденные материалисты склонны подсмеиваться над этим, однако участие в таких тренингах действительно помогает кому-то получить доступ к новым внутренним ресурсам
Например, толстяк, сравнивший свою неуклюжесть с медвежьей, входит в роль медведя, встает «на задние лапы», издает рычание и начинает чувствовать, как в его теле оживает тяжелая мощь и природная грация хозяина леса. А страдавший от своей робости «встречается» с зайцем, чтобы получить от него в дар чуткость, проворcтво и милый нрав.
История
Первобытные верования, анимизм и тотемизм, видели в животных предков или братьев человека. Во многих племенах Центральной Америки бытует поверье, что у каждого из нас есть животное-двойник. Когда того убивают, человек умирает. Египтяне изображали своих богов в виде существ с человеческим телом и головой птицы или шакала, а боги древних греков и римлян не гнушались перевоплощаться в зверей.
Только монотеизм (иудаизм, христианство, ислам) символически отделил нас от животных, сделав хозяевами природы, которым подчинены все остальные существа.
«Наши стратегии очень близки»
Марина Бутовская, антрополог
Что у нас общего с ближайшими родственниками в животном мире — шимпанзе?
Прежде всего, то, что и они, и мы социальные животные. Потребность в постоянном общении, родственные и дружественные отношения, кооперация есть и у нас, и у них. Точно так же как агрессия и альтруизм. Мы ведем себя в целом кооперативно по отношению к представителям своей группы и настороженно (по меньшей мере) — к чужакам.
Есть и безусловное сходство наших базовых эмоций, что отметил еще Чарльз Дарвин. Гнев, страх, удивление, радость, печаль, отвращение — их переживают все высшие животные и, конечно, человекообразные обезьяны.
Можно ли пойти дальше и говорить о нашем сходстве с животными в целом?
Я бы говорила лишь о сходстве с высшими млекопитающими. У них тоже есть агрессия, есть привязанность родителей и ребенка, причем иногда эта связь сохраняется пожизненно. Они тоже кооперируются друг с другом.
У нас похожие стратегии в выборе полового партнера. Самка может ориентироваться на самца с хорошими генами, обеспечивающими сильное, крепкое потомство (но этим его вклад и ограничится — вся дальнейшая забота о потомстве ляжет на нее). Или же на постоянного партнера, чье потомство может и не обладать завидным здоровьем, но зато этот самец будет демонстрировать качества заботливого отца и тем самым повысит выживаемость потомства.
Инстинкты или разум
Аристотель определил человека как «общественное животное, наделенное разумом». Нам нравится слово «разум». Мы согласны оставаться млекопитающими, но млекопитающими исключительными. Приятно думать, что у нас есть мысли и желания, в отличие от пернатых и рогатых, которыми движут инстинкты.
Животные
Однако развитие животных, живущих бок о бок с нами, доказывает, что ими также управляют отнюдь не только инстинкты. И наши отношения с ними — совсем не иллюзия. Известно, что некоторые собаки гораздо больше привязываются к людям, чем к другим собакам.
«Высшие животные обладают сознанием, пусть и ограниченным, и они помнят свое прошлое, — рассказывает философ Элизабет де Фонтенэ, посвятившая долгое время изучению связи животного и человеческого. — Украденная собака или лев в клетке помнят свою историю и страдают».
Шимпанзе и гориллы способны обучаться языку глухонемых (амслен) и общаться на нем друг с другом и с людьми
Горилла Коко, с которой работала психолог Франсин Паттерсон, освоила 500 слов и использовала около 1000 знаков. Самое поразительное, что она проявляла чувство юмора — казалось бы, присущее исключительно людям. Например, могла заявить, что она птица и может летать, а затем признавалась, что дурачится.
Люди
А мы, в свою очередь, совсем не так рациональны, как нам бы хотелось. Не все в нас поддается воспитанию: даже несмотря на современное развитие психологии, некоторые части нашего «Я» противятся логике и здравому смыслу. Как и любое млекопитающее, мы психически и физически нуждаемся в безопасной территории, в защитном коконе, укрытии от «хищников» — чужих и врагов.
Философ Артур Шопенгауэр сравнивал человечество со стадом дикобразов, которые в холодный день пытаются согреться, сбившись в кучу, но, уколовшись об иглы соседей, вынуждены отодвигаться друг от друга. Потом, замерзнув, снова собираются и вновь расходятся.
Так и люди: одиночество толкает нас друг к другу — а особенности характера заставляют держать дистанцию
Наш драгоценный рассудок — достижение культуры и общества. Об этом свидетельствует феномен «Маугли» — маленьких детей, воспитанных в лесу животными без участия человека. Их не получается вернуть в человеческое общество. Человек не может стать человеком без общения с себе подобным существом, способным к саморефлексии. При этом парадоксальным образом именно наблюдение за детенышами животных дает нам больше всего информации о взаимоотношениях матери и младенца и о самом процессе становления человека. Как им, так и нам в это время необходим телесный контакт с матерью.
«Я помню одного семилетнего сироту, очень возбудимого, с саморазрушительными тенденциями, — рассказывает иппотерапевт Лоранс Оге. — Во время одного из сеансов он прижался к животу любимой пони с криком „мама!“. Иногда для того, чтобы помочь взрослеющему человеческому „Я“, нужно начать с контакта с животным, чтобы восстановить связь с животной частью нашего существа».
От примата к человеку
Биологически мы принадлежим к отряду приматов («первых»). Мы часть семейства гоминидов, к которому относятся также шимпанзе обыкновенные и карликовые (бонобо) и гориллы. Шимпанзе — наши родные «братья», гориллы — двоюродные. Однако, вопреки распространенному мнению, мы не происходим от обезьян, а развивались параллельно с ними. У нас был общий предок, от которого мы отделились в Африке примерно весь миллионов лет назад.
Бремя человека
Прежде всего, мы не только мыслящие, но и просто живые существа — такие же, как сурикаты или ослы. Наш мозг во многом устроен одинаково. Особенно так называемый рептильный мозг, примитивная и самая древняя зона, отвечающая за наши эмоции, поведение, связанное с инстинктом выживания и со стремлением к продолжению рода. Когда возникает опасность, именно этот мозг командует: «бей или беги».
«Зигмунд Фрейд полагал, что часть структуры личности человека — „Оно“, носитель бессознательных влечений и главный источник импульсов, досталось нам в наследство от нашего животного прошлого», — объясняет клинический психолог Сандрин Виллемс в эссе «Душа животного», возможно, лучшей работе, посвященной вопросам психических связей между животными и людьми.
Однако человек обладает самым сложным мозгом, и только человек способен мечтать, осознанно менять мир, задумываться о добре и зле, о цели своей жизни
Генетик Ричард Левонтин в своей знаменитой книге «Человеческая индивидуальность: наследственность и среда» напоминал, что «именно люди пишут книги об „обществах насекомых“ и учат шимпанзе нажимать на кнопки — и никогда не бывает иначе. Именно в противопоставлении другим видам мы осознаем общие черты, присущие человечеству».
Способность брать на себя ответственность за все живое Элизабет де Фонтенэ называет самой характерной человеческой чертой. «В отличие от остальных живых существ, нам уже не надо бороться за выживание, — констатирует она. — Эта привилегия накладывает на нас обязательство защищать более слабых, не только людей, но и других живых существ».
Мы придумали человечность, остается теперь стать действительно человечными, не пренебрегая и нашей животной стороной. Смотреть на мир с сочувствием, справедливо, щедро — человечно.
