«Запретные удовольствия»: делать то, что не разрешалось в детстве

Я шла по улице и несла пирожок. Вкусный, теплый, только что купленный в мини-пекарне по дороге домой. И стоило мне поднести его ко рту, как в голове возник голос бабушки: «Не кусочничай! Не ешь на ходу!»

У каждого из нас есть свои маленькие радости — guilty pleasures, как их называют в англоязычном мире. В этом выражении есть что-то психологически точное — более меткое, чем даже «запретные» или «тайные» радости. Возможно, «невинные» на русском ближе, но частичка «не» кардинально меняет смысл. Вся прелесть как раз, похоже, в этом самом чувстве вины. Guilt с английского переводится как «вина». Это удовольствия, за которые мы испытываем вину. Откуда она берется?

Конечно, это тот самый запретный плод. И запретный, и сладкий. Многим из нас в детстве устанавливали ограничения и правила поведения. Нарушая их, мы, естественно, ощущали вину — за возможные, как нам казалось, негативные последствия для себя или других — «бабушка расстроится, если ты не съешь приготовленный ею обед», «есть на ходу вредно для пищеварения». Иногда мы испытывали чувство стыда — если у нарушения были свидетели, особенно те, кто и установил нам запрет.

В 1909 году венгерский психоаналитик Шандор Ференци ввел термин «интроекция». Так он назвал бессознательный процесс, в результате которого мы в детстве принимаем на веру, включаем в свой внутренний мир «интроекты» — убеждения, взгляды, правила или установки, полученные от других: социума, учителей, семьи.

Это бывает необходимо для того, чтобы ребенок соблюдал правила безопасности, нормы поведения в обществе и законы своей страны. Но некоторые интроекты касаются бытовых действий или привычек. И, вырастая, мы можем их переосмыслить, отбрасывая или присваивая себе уже осознанно. Например, когда мы заботимся о здоровом питании, мамины «ешь суп» и «не злоупотребляй сладостями» могут стать нашим собственным выбором.

У многих людей интроекты так и остаются внутри, влияя на поведение. Кто-то просто продолжает подсознательно с ними бороться, «застревая» в подростковом протесте. А кто-то, не разрешая себе нарушать запреты, яростно осуждает других за их свободу действий.

Иногда в процессе переосмысления родительская или учительская логика может отвергаться, и тогда мы разрушаем интроект, «выплевывая» неподходящий нам запрет.

Вот что пишут пользователи соцсетей о своих guilty pleasures:

• «Пританцовываю под музыку в наушниках, когда иду по улице».
• «Могу делать салат из одних помидоров! Оказывается, огурцы не обязательны!»
• «Ем варенье прямо из банки, не перекладывая в вазочку. С точки зрения бабушки это грех!»
• «Могу делать что-то вечером: поехать в магазин в восемь, начинать готовить суп в одиннадцать. В семье считалось, что все надо делать с утра — чем раньше, тем лучше. Иногда в этом был смысл. Например, в магазине, понятное дело, к вечеру было пусто — «выкидывали» что-то стоящее утром. Но потом рациональное основание забылось, а остался заведенный порядок: утром нельзя читать, смотреть кино, валяться, долго пить кофе...»
• «Макаю оладьи прямо в банку со сметаной в процессе готовки».
• «Выросла — и могу убираться тогда, когда мне приспичило, а не обязательно в субботу утром».
• «Пью прямо из банки сгущенноe какао! Дeлаeшь двe дырки — и вуаля, нeктар льется!»
• «Не «растягиваю» надолго деликатесы типа пармезана или хамона, съедаю сразу».
• «Выхожу в магазин или с собаками в тренировочных штанах. Родители были бы в шоке».
• «Когда хочу сделать генеральную уборку или помыть окна, приглашаю клининг-сервис: просто жалко тратить на это свое время. Могу в выходной проваляться с книжкой целый день, если мне так хочется, и не делать никакие дела».
• «Хожу по дому голым (иногда и на гитаре так играю)».

Оказывается, в разных семьях установки могли быть диаметрально противоположными:

• «Я начала ходить в юбках и краситься!»
• «В детстве мне не разрешали ходить в джинсах и штанах, потому что #тыжедевочка. Надо ли говорить, что во взрослой жизни я надеваю юбки и платья в лучшем случае раз-два в год».

Интересно, что среди самых популярных комментариев — «не глажу белье», «убираюсь, когда захочу, или подолгу не убираюсь» и «не застилаю кровать». Возможно, в нашем детстве эти родительские требования повторялись особенно часто.

• «Половину детства на это убила! Как вспомню гору белья, которое я должна была перегладить, так вздрогну!»
• «Не стала в собственном доме делать полки и открытые шкафы, чтобы не протирать там пыль, поднимая каждый предмет».

Интересны запреты, которые мы признаем обоснованными, но все равно осознанно нарушаем, получая от этого особенное удовольствие:

• «Отправляясь в приличное место смотреть какое-нибудь интеллектуальное кино, всегда кладу в сумку фляжку с рижским бальзамом и пакет с шоколадными конфетами или орешками. И шуршу фантиками».
• «Протираю носком пол, после того как пролил сладкий чай. Сомнительная, правда, радость — наступать на липкий пол».
• «Жарю без крышки пельмени на только вымытой плите».
• «Не экономлю электричество. Свет горит во всей квартире».
• «Не перекладываю еду из кастрюль и сковородок в контейнеры, а прямо так и ставлю в холодильник. Мне места хватает, в отличие от моей мамы».

Отказ от запретов может проецироваться и на воспитание детей:

• «Основные ломки стереотипов приходятся на момент появления детей. Позволяешь им то, что родители не позволяли тебе и себе: кормить, когда вздумается, спать вместе, не гладить белье (и уж тем более с двух сторон), валяться на улице в грязи, не надевать тапки, не носить шапку в любую погоду».
• «Я позволила сыну покрасить обои, как ему хочется. Все довольны».

А иногда именно в ходе воспитательного процесса мы вспоминаем родительские установки, признаем их целесообразность и передаем своим детям:

• «Когда сам становишься родителем, все эти ограничения возвращаются, потому что надо подавать пример. И шапку носить, и сладкое — только после еды».
• «С появлением детей многие ограничения сразу становятся осмысленными. Ну и вообще — глупо же ходить без шапки, когда холодно, и не мыть руки перед едой».

Некоторые же удовольствия просто нарушают некие общие традиции:

• «Есть у меня одно guilty pleasure, которое, правда, мне никто не запрещал. Я сам узнал о нем несколько лет назад из американских сериалов. Удовольствие заключается в том, что на ужин ты ешь… завтрак. Хлопья с молоком, тосты с джемом и прочие радости. Звучит дико, но те, для кого завтрак — любимый прием пищи, должны оценить».

«Guilty pleasures могут привносить в нашу жизнь больше спонтанности»

Елена Черняева — психолог, нарративный практик

Чувство вины можно условно разделить на два типа — здоровое и нездоровое, токсичное. Здоровую вину мы можем испытывать, когда сделали что-то неуместное или вредное. Такое чувство вины говорит нам: «Ты совершил ошибку. Сделай с этим что-нибудь». Это помогает нам признать свои неверные действия, побуждает к раскаянию и исправлению причиненного вреда.

Токсичная вина — чувство, связанное с набором определенных правил, долженствований, возникших из родительских, культурных или социальных ожиданий. Чаще всего мы усваиваем их в детстве, не всегда осознаем, не подвергаем критической оценке, не исследуем, насколько они соответствуют обстоятельствам нашей жизни.

Чувство вины не возникает само по себе — мы учимся его испытывать в раннем возрасте, в том числе когда нас критикуют, ругают за то, что мы делаем неверно с точки зрения взрослых: родителей, бабушек, дедушек, воспитателей, учителей.

Переживанию токсичного чувства вины способствует голос «внутреннего критика», который сообщает нам, что мы делаем что-то неправильно, не соответствуем набору правил и долженствований. Этот голос повторяет слова и фразы, которые мы когда-то слышали от других людей, чаще всего взрослых.