Начало истории
До трех лет бабушка активно участвовала в жизни Милы: сидела с ней дома, когда та болела, водила гулять, кормила. И каждый день Мила слышала: «Хорошие девочки много не говорят / играют тихонько / носят платья» и так далее. А следом летел вопрос: «Ты же хорошая девочка?»
Мила, хоть и под стол пешком ходила, но на всю жизнь запомнила, как важно быть «хорошей девочкой». И лишь тридцать лет спустя, при поддержке психолога, окунулась в раннее детство.
Сейчас никого не удивишь словами о том, что корни многих взрослых проблем спрятаны в детстве. В соцсетях миллионы советов «проработать отца», «обратиться к своему роду», «понять, что люди несовершенны, и простить своих родителей». Прекрасные рекомендации, особенно если даны в тему и с хорошими подсказками.
Но что же делать, если «прорабатываешь родителей», «прощаешь всех вокруг и каждого по отдельности», а проблема остается? Ощущение, будто ходишь по кругу: вроде и люди встречаются разные, но ситуации — как под копирку.
Где же выход? А выход там же, где и вход. В раннем детстве
В той травме, которую пришлось пережить маленькому человеку. Бывают очень сильные травмы, которые психика просто не может «переварить». Тогда срабатывают защитные механизмы — и ребенок все забывает.
Но травма так и осталась травмой. Просто «зарубцевалась» и вроде бы не беспокоит. Но как-то так получается, что, к примеру, взрослая женщина неосознанно отвергает свое тело, иногда даже ненавидит его. И совсем не помнит, что, когда ей было пять лет, ее трогал взрослый мужчина.
Причин ранней детской травмы немало. Это и конфликты в семье, и развод родителей, и гиперопека со стороны взрослых, и проблемы в бытовом плане. По сути, травма возникает тогда, когда значимым для ребенка взрослым (матери прежде всего) не удается обеспечить ему ощущение безопасности, атмосферу доверия.
ЗАКОНЫ РАННЕЙ ДЕТСКОЙ ТРАВМЫ
Когда Максу было четыре года, он впервые увидел отца пьяным. А может, и не впервые, просто запомнил — ведь именно тогда получил от родителя увесистую затрещину. Макс стоял в коридоре, разинув рот и пытаясь разглядеть в этом шатающемся и матерящемся мужике родного человека. А этот «родной человек» мимоходом влепил подзатыльник. Да такой, что Макс едва на ногах удержался. И тут же заревел: от боли, обиды и страха.
Отец пил редко, но метко. И Макс старался в эти дни не показываться ему на глаза — старался быть незаметным. Он не знал, как ему противостоять, пьяному взрослому мужчине. Да, честно говоря, и не думал о том, что это возможно.
И еще много лет спустя Макс терялся, когда видел немотивированную агрессию.
Дети получают травму неожиданно, к ней невозможно подготовиться. Ребенок часто впадает в ступор и не знает, что ему делать, как защититься. Эмоции «включаются» позже, и вот тогда он может испытывать страх, стыд, ужас.
«В комплекте» с травмой ребенок получает еще и изменение своего мировосприятия. До было все хорошо: он чувствовал любовь взрослых, знал, что его защитят, его тело прекрасно, ему все рады. После он воспринимает мир как нечто враждебное, оказывается, он сам любви-то вовсе не достоин, глуп, некрасив и так далее.
Уже во взрослой жизни человек с застарелой травмой исподволь организует себе ретравматизацию. Неосознанно создает ситуации, когда сам же становится уязвимым. И окружающие его люди, так же неосознанно, бьют по едва заросшей травме.
Человек страдает от этого, но раз за разом провоцирует мир на то, чтобы вновь и вновь чувствовать эту боль
Для людей с детскими травмами ощущение счастья затруднительно, а порой кажется, что и невозможно. Стабильность, радость — то, что они испытывали до травмы. И, уже будучи взрослыми, не могут полноценно расслабиться и просто жить, а всегда ждут «подножку» от мира. Вроде бы вот оно — счастье, покой, достаток, здоровье. Но ощущение надвигающейся катастрофы не покидает.
Своими мыслями, повышенной тревожностью они будто притягивают неприятности. Причем драматичная буря может быть устроена и не их руками. Накануне отпуска заболевают дети. Вроде бы успешный проект заканчивается провалом и долгами.
Что делает человек с травмой? Скорее берет все под свой контроль. Но держит ухо востро: ведь получено еще одно доказательство тому, что за солнцем всегда будет буря.
В два года Марина оказалась в реанимации после экстренной операции. Два из пяти дней, что девочка там провела, она почти все время спала. Но постепенно седацию уменьшали, и все больше времени Марина проводила, оглядывая палату, рассматривая врачей и медсестер, лежащих на соседних койках детей. А еще она часто плакала: ей было страшно, хотелось к маме, временами было больно.
Раньше, когда Марина начинала плакать, кто-то тут же появлялся — мама или папа, бабушка или воспитатель из детского сада. А здесь, в реанимации, Марина поняла: сколько ни плачь, к тебе вряд ли подойдут, потому что взрослые очень заняты. А если и подходили, то опять причиняли боль — ставили укол, или делали перевязку, или еще что.
Марина не подозревала, что ее семья от переживаний места не находила. А мама не приходила в реанимацию, чтобы дочурку не тревожить.
Потом, даже спустя несколько лет, Марина тяжело переносила разлуку с родными, особенно с матерью. Ей важно было, чтобы рядом всегда был кто-то родной.
ИДТИ ТУДА, ГДЕ СТРАШНО
Самое сложное в работе с ранними детскими травмами — «раскопать», достать их наружу. Человеку страшно даже приближаться к ним. Он привык жить с этим багажом. А значит, будет серьезное сопротивление.
В работе с травмами приходится раз за разом переживать бурю эмоций: горечь, печаль, страх или стыд и так далее. Не каждому под силу погрузиться в травму и разрешить себе проживать те эмоции, которые были подавлены тогда, в раннем детстве.
А еще важно научиться «подниматься» над проблемой. И смотреть не с обидой на мир — «Почему со мной так поступают?» — а признать и свое авторство в проектировании тех ситуаций, в которых человек живет.
Травмированный маленький ребенок продолжает жить во взрослом
Очень важно его принять, защитить, утешить, чтобы он перестал страдать. Постараться посмотреть на своего внутреннего ребенка всепрощающими глазами взрослого, зрелого человека, с интересом, сочувствием, теплотой и нежностью. Так мы можем освободиться хотя бы от части вины, которую долгие годы испытывали после травмы.
Да, работа с ранней детской травмой скорее всего будет длительной. Каждому нужен свой промежуток времени, чтобы разобраться с прошлым.
А вот когда травмы уже проработаны, человек не испытывает той боли, которая мешала ему жить полной жизнью. Да, он знает о своих «ранах», но относится к ним с уважением, с сочувствием. А значит, не позволит другим причинять себе боль. А значит, разрешит наконец успеху и счастью надежно поселиться в своем доме.
