За пределами Фрейда: как на самом деле работает психоанализ

Эффективен ли психоанализ как метод?

Психоанализ занимает неоднозначное место в ряде гуманитарных наук и с трудом поддается конкретному определению. Это учение о человеческой психике, при этом противоположное психологии как науке, в которой изучаются закономерности функционирования психики с помощью экспериментов и сбора данных. Это терапевтический метод, но при этом он никого не лечит. 

В строгом смысле слова психоанализ даже наукой не назовешь. Ведь наука предполагает работу с фактами, явлениями и феноменами, существование которых можно экспериментально доказать.

Измерить эффективность психоанализа в научном смысле сложно, поскольку метод представляет собой процесс самопознания человека, и у каждого, пришедшего в терапию, своя цель. Однако существуют исследования эффективности психоаналитической психотерапии, которая отличается от классического психоанализа и больше нацелена на решение конкретных проблем.

Однако сложность доказательности психоанализа имеет основания. Это не удивительно, ведь предметом изучения психоанализа является особая область психического, заметить которую не так просто, но существование которой неоспоримо. Речь, разумеется, о Бессознательном.

Что такое Бессознательное?

Открытие Бессознательного, как и всего психоанализа в целом, принадлежит Зигмунду Фрейду. Известные французские психоаналитики Жан Лапланш и Жан-Бертран Понталис говорят об этом так: «Если бы нужно было передать суть фрейдовского открытия одним словом, это было бы слово „Бессознательное“».

Кто-то мог бы усомниться в авторстве Фрейда относительно Бессознательного. А как же Лейбниц, предложивший миру эту концепцию еще в своей «Монадологии»? 

Однако, давайте почувствуем разницу. Бессознательное Лейбница — монада, некая сила, неделимая и нематериальная, все объединяющая и содержащая в себе замысел Божий, резервуар неосознаваемого знания, часть души, которую невозможно осознать. Психический аппарат мыслится здесь как что-то статичное, а Бессознательное — как некое не поддающееся осмыслению содержание. 

И только Фрейд оживил его либидо, движением влечений, противодействием со стороны Я, конфликтами, к которым это противодействие приводит, и вытеснением как механизмом защиты. Фрейд «начинил» Бессознательное всем тем, что сейчас мы считаем основой психоанализа — тем, что мы изучаем в клинической практике. 

Как же психоанализ позволяет работать с Бессознательным?

Весь секрет заключается в так называемой аналитической позиции. 

Чтобы объяснить ее смысл, можно прибегнуть к сравнению с психологическим консультированием. Когда клиент приходит к психологу с определенным запросом, они стараются работать над проблемой вместе, формируя рабочий альянс, в котором психологу отводится помогающая роль.

В какие-то моменты работы психолог занимает позицию эксперта, который больше разбирается в устройстве психики, а поэтому может помочь человеку решить его проблему. В некоторых подходах психолог может быть более директивен, в других — менее, но при работе над конкретным запросом так или иначе роль эксперта может включаться: психолог информирует клиента, использует определенные техники.

Парадокс психоанализа состоит в том, что психоаналитик такой роли избегает. Психоаналитик — не эксперт, он не может знать о человеке больше, чем сам человек.

Уилфред Бион, знаменитый британский психоаналитик, для формирования аналитического отношения к пациентам рекомендовал отказаться от «памяти и желания». Память — это история о прошлом. Желание — мечты о будущем. Психоаналитику важно слушать так, чтобы не цепляться за прошлое пациента, и так, чтобы не иметь представлений о его будущем.

Такая техника психоаналитического слушания называется «свободно парящее внимание». Важно оставаться свободным в восприятии, чтобы не пропустить никаких мелочей в речи человека. Это своего рода баланс в терапевтических отношениях: психоанализ выдвигает условие свободных ассоциаций — «говорите все, что приходит вам в голову» — но это условие накладывает ответственность и на слушание психоаналитика. Свободные ассоциации можно воспринять только свободным вниманием.

Когда эксперт знает (память о прошлом), то он проецирует на клиента свои ожидания (желания будущего): в его представлении, человек должен продвигаться к решению вопросов определенным путем и в конце процесса прийти к определенному состоянию. Такой подход порой может вести к подталкиванию и внушению со стороны психолога. Знание, которое получает клиент в ходе такого взаимодействия, не является его собственным — оно простимулировано извне, тропа к нему проложена. 

Психоаналитик же не имеет ожиданий от пациента. Он наблюдает его траекторию, следит за ходом его мыслей, фиксирует переживания, возникающие на этом пути. Он становится «зеркалом» для пациента, и это позволяет человеку раскрыть свои самые разнообразные стороны, а, обнаружив их, исследовать вместе с аналитиком. 

А что делать с этими фактами — решать пациенту. В таких решениях происходит психологический рост человека, формируется способность мыслить по-новому, что в конечном счете может привести к трансформации личности. 

Психоаналитическая позиция базируется на теории и практике психоанализа и добывается через опыт переживания — специалисты, которые ему обучаются, сталкиваются со множеством противоречий, так как сам по себе человек — существо непростое и противоречивое.

Но даже такое сложное устройство, как психический аппарат, функционирует по определенным законам. Современные специалисты выходят за рамки строгости и догматизма, психоанализ как метод создает пространство для дискуссий, в котором как аналитики, так и клиенты, понимая теорию и практику, шаг за шагом продвигаются к собственной истине. 

Что психоанализ дает человеку?

Человек приходит в терапию, чтобы узнать про себя что-то. Этот смелый поступок предполагает отказ от того, что грело все эти годы, но не доставляло удовлетворения: отказ от незнания. Незнание — убежище от неприятных переживаний, но убежище это ощущается ненадежным, потому что стоит на зыбкой почве иллюзий. Ведь незнание означает принятие только одной, хорошей стороны, и неприятие другой, плохой. В этом чувствуется какой-то обман, который, возможно, и стремится преодолеть субъект тягой к истине.

Обрести истину означает принять неоднозначность и себя, и других людей, и мира. Мы все сочетаем в себе и плохое, и хорошее. В процессе жизни мы сталкиваемся с тем, что не все в себе нам нравится, что мы не со всем можем справиться, а на большинство вопросов нет единственно правильных ответов и идеальных решений.

Но процесс этот необратим. Вкусив от древа познания, мы больше не можем оставаться в раю. Даже подозревая, что покой неведения будет навсегда утрачен, человек все же стремится найти горькую, но прочную правду. Возможно, за твердыней истины мы и приходим в терапию. Аналитическая позиция позволяет постигать истину и становиться честнее с собой.

Основоположница теории объектных отношений Мелани Кляйн говорит об этом так: «Пусть пациенты по большей части хотят получить что-то другое — внимание, признание, любовь, пищу, утешение, союзничество — бессознательно они вполне способны ценить то, что аналитик не играет в их игры, а, наоборот, придерживается подобающего отношения к аналитической работе, в чем и заключается единственная надежда на помощь».