— Клим, расскажите, тяжело ли морально подготовиться к полету в космос? Какие мысли вас преследовали, когда стало ясно, что проект состоится?
— То, что мы полетим, стало понятно задолго до начала съемок, где-то за год. И я бы не сказал, что было как-то морально тяжело это осознать. Полет в космос был моей мечтой — когда я снимал «Салют-7», то много думал о нем. Кстати, я предлагал отправить меня на МКС на премьеру «Салюта-7» — увы, этого не случилось. Я тогда подумал: ничего, в следующий раз полечу точно.
Ну, и у меня нет никаких страхов и фобий, я не боюсь замкнутых пространств — так что подготовка к полету была в удовольствие. В то же время передо мной стояла непростая задача — снять фильм. Так что было такое возбужденное, слегка нервное и волнительное состояние с приливами адреналина.
— А у вас была какая-то психологическая подготовка? С вами работали специалисты?
— Впервые летели в космос я и Юля Пересильд, все остальные были опытные космонавты. Я бы не сказал, что была какая-то масштабная психологическая подготовка и с нами целыми днями общались врачи. Но мы проходили психологические тесты: операторские — на внимание, память и помехоустойчивость, толерантность к стрессу, личностные — коммуникативные и лидерские, проективные — на наличие негативных личностных тенденций. Помню, рисовал какой-то рисунок, который затем психологи анализировали.
Врач экипажа делился своими рекомендациями — например, посоветовал по прилету на МКС сразу ложиться спать, приняв таблетку против укачивания. И ни в коем случае не перебарывать свою усталость и плохое самочувствие. Так что медицинские инструкции у нас были очень подробные, с учетом нашей физиологии.
А самая большая психологическая поддержка на самом деле была от Антона Шкаплерова, командира экипажа, — особенно когда мы летели на станцию. Космонавт Олег Артемьев тоже очень много рассказывал о своем первом полете, это помогало. Они нам объясняли, как себя вести в космосе, что лучше с собой брать, а что не стоит. В итоге мы чувствовали себя увереннее.
— В репетициях сцен космонавты тоже участвовали?
— Да, мы прорабатывали все сцены вместе с ними, по каждой они давали советы — как лучше расположиться в кадре, откуда лететь, что делать, если я хочу снять все одним кадром, и как снять всю станцию, пролетающую мимо. Консультировали абсолютно по всем вопросам.
В целом мы старались на Земле подготовиться ко всему и максимально отрепетировать все сцены, зафиксировать, где будет находиться каждая камера, что у нас будет по свету, какое настроение у каждой сцены…
— Что вам показалось самым странным, когда вы оказались на МКС?
— Необычно — все. Выяснилось, что с этим на Земле мы точно никогда не имели дела. Больше всего поразила невесомость — ни с чем не сравнимое ощущение, к которому долго привыкаешь, но привыкаешь — так как других вариантов у тебя нет. Мы по нему скучаем.
Всего на станции мы провели 12 дней — поначалу, конечно, все получалось не так уж ловко. Неудобнее всего мыться. По сути, душ в космосе — это просто обтирание полотенцами. Даже шампунь с волос ты стираешь мокрым полотенцем. Но становится легче, если думаешь: еще немного потерплю, и у меня будет все — и баня, и бассейн, и душ, и вода будет течь сверху вниз...
Очень аккуратно нужно есть, ведь еда к тарелке не прилипает. Открываешь банку и осторожно ешь из нее. Шедевров кулинарии, признаюсь, мы не пробовали, но сублимированная еда на вкус вполне себе нормальная, напоминает советские консервы.
— Как организация работы в космосе отличается от работы на Земле? Ведь здесь нет ни съемочной группы, ни привычной техники... Что оказалось самым трудным?
— Всем отличается. На Земле в съемочном процессе участвуют не меньше 60 человек, каждый из которых делает свое маленькое дело, и из него в итоге вырастает целый фильм. В космосе — только мы с Юлей и три космонавта, которые тоже появляются в кадре. Так что Юля училась искусству реквизитора, гримера, я — механика камеры, оператора, художника-постановщика... Мы освоили множество профессий.
И да, мы в итоге много импровизировали — меняли и сценарные вещи, и диалоги. Иначе и быть не могло — на Земле мы представляли себе съемки по-другому, а новая среда все расставила по своим местам.
— Что обычно у вас спрашивают о космосе ваши друзья и близкие? Какой самый популярный вопрос?
— Спрашивают, страшно ли было в ракете. Но, кстати, не было, хотя я не могу назвать себя бесстрашным человеком. Просто мы знали, что бояться особенно нечего, у российских и советских пусков хорошая статистика на старте. Вот на американских шаттлах были несчастные случаи, но там другие ракеты и другой принцип взлета. Мы же знали, что нас в любом случае успеют эвакуировать с помощью специальной системы аварийного спасения. И еще: мы понимали, что с нами будет происходить в каждую следующую секунду, так как нам все подробно объяснили, — это успокаивало.
Да и вообще — ездить в Москве за рулем автомобиля куда страшнее, жертв на столичных дорогах явно больше.
— Что лично вам дал опыт съемки в космосе — в том числе в профессиональном плане? Вы в одном из интервью говорили, что теперь готовы снимать на Марсе и Луне.
— Мне все очень понравилось, и я бы с удовольствием этот опыт повторил, если бы представилась такая возможность. Передо мной стояла сложнейшая задача, и я чувствую огромное удовлетворение от того, что выполнил ее. И еще испытываю гордость от того, что стал участником космического полета, побывал в космосе — там, где мало кто был. Это такая большая жизненная галочка.
Помимо того, что я освоил кучу технических навыков, я стал иначе смотреть на вещи — как будто сознание расширилось. Я видел Землю из космоса, за полтора часа облетал целый мир — настоящее кругосветное путешествие. Как будто побывал во всех частях света. И это ощущение неземного, прекрасного, невесомого — оно остается на уровне эмоций и памяти тела, этот опыт будет со мной всегда. Понимаете, я 12 дней летал — точно так же, как мы летаем во сне.
— Как вы думаете, жанр космической драмы может стать популярным?
— Мне кажется, он всегда был популярен — и я очень надеюсь, что наш фильм привлечет внимание к космической индустрии. Что вернется мода на космонавтику, как в Советском Союзе, и дети снова будут мечтать стать космонавтами.
— Вы ориентировались при съемках на какие-то уже картины или чувствовали себя пионером?
— Определенно пионером. Да, те фильмы, что я люблю, великие и крутые — «Интерстеллар», «Космическая Одиссея 2001 года», «Аполлон-13», но создавались они совершенно по-другому. На них я, скорее, ориентировался, когда снимал «Салют-7». С ним все было по-другому — и прежде всего, полный контроль съемочного процесса на Земле. На съемках «Вызова» же пришлось создавать с нуля кинокосмический язык съемок.
