В детстве три месяца летних каникул кажутся вечностью. А стоит повзрослеть, как целые годы проносятся мимо, не успеваем мы и глазом моргнуть. Однако время как таковое не меняется, независимо от того, сколько нам лет. Так почему же так меняется его восприятие в нашем сознании?
Быть может, дело в том, что мы — существа субъективные, и время для нас течет нелинейно? Оно не движется из точки A в точку Б с постоянной скоростью, а существует в нескольких измерениях и может замедляться или ускоряться.
Мы живем одновременно в нашем биологическом времени и во времени, связанном с важным для нас событием. Всему виной наш мозг, считает нейробиолог Марк Швоб и приводит в пример состояние концентрации при решении сложной интеллектуальной задачи.
В такие моменты время словно приостанавливается: «Наша лимбическая система, центр эмоций, чувствительности, временно отключается. Мы не воспринимаем окружающий мир, поскольку кора головного мозга пропускает только жизненно важные сигналы».
Но и сильные эмоции способны «останавливать» время. Пока мы ждем любимого человека, минуты превращаются в часы, но стоит ему появиться, как ощущение времени исчезает. «Механизм» в этом случае иной — активно задействованной оказывается как раз лимбическая система, которая вырабатывает огромное количество гормонов, буквально опьяняющих нас.
Возможно, субъективное изменение скорости течения времени связано и с изменением ритмов нашей жизни.
«Мы поменяли местами периоды отдыха и активной деятельности: теперь мы работаем зимой, а отдыхаем летом. Но такие изменения требуют адаптации, а значит, увеличения уровня стресса, — считает Марк Швоб. — Гормоны стресса, кортизол и катехоламины, вырабатываются организмом все активнее, заставляя нас постоянно спешить и вызывая ощущение нехватки времени».
К тому же время в нашем сознании ускоряется с возрастом. Чем мы старше, тем чаще обращаемся к воспоминаниям и к мыслям о будущем — сокращая продолжительность настоящего.
Разумеется, нейробиология не в состоянии описать и объяснить субъективность восприятия времени, но она позволяет по крайней мере понять его сложность.
Как с точки зрения биологии, так и с точки зрения философии единственный способ замедлить бег времени — отдавать себе в нем отчет. Изменив отношение к каждому конкретному моменту времени и свое самоощущение в нем, мы открываем перед собой вечность.
Мнение психоаналитика
«Ускорение течения времени — часть взросления»
Cветлана Федорова, психоаналитический психотерапевт, старший преподаватель НИУ «Высшая школа экономики»
«Представление о времени формируется в процессе взросления. Ребенок постепенно узнает о том, что существует прошлое и будущее, а настоящее заметно сокращается в его сознании.
Самый важный скачок происходит в подростковом возрасте — разочарование как результат неоправдавшихся детских ожиданий. Подросток осознает, что ему никогда не стать рыцарем или принцем. С этого момента течение времени в его сознании начинает ускоряться.
Для того чтобы обрести свое время, необходимо иметь внутренние границы, которые закладываются еще в детстве и позволяют нам не испытывать чрезмерную тревогу от того, что мы не можем соотнести свои желания с реальностью жизни.
В каком-то смысле мы входим в диалог со временем, определяем себя во времени, заполняем абстрактное хаотичное время собственным смыслом и содержанием. Важно, чтобы обезличенное время стало личным, и тогда мы будем проживать осознанно и с удовольствием каждую его минуту».
Мнение нейрофизиолога
«Обработка информации замедляет время»
Александр Каплан, доктор биологических наук, руководитель лаборатории нейрофизиологии и нейрокомпьютерных интерфейсов биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова
«Структуры мозга, которая отвечала бы за ощущение времени, нет. И вопрос восприятия времени — конечно, скорее психологический. Человек не в силах объективно отмерять ход времени.
Нейробиолог Дэвид Иглман проводил эксперименты, демонстрируя испытуемым различные изображения. Часть из них была участникам опыта знакома, а часть они видели впервые. Затем Иглман спрашивал, как долго испытуемые смотрели на картинки.
Оказалось, что по субъективным ощущениям испытуемые намного дольше разглядывали незнакомые картинки. Между тем изображения демонстрировались с равной продолжительностью.
Очевидно, чем сильнее мозг занят обработкой новой информации, тем субъективно медленнее течет время. Вот почему так растянуты 10 лет детства, так коротки 10 лет отрочества и юности и так мимолетны остальные годы, сколько бы их ни было!»
Мнение философа
«Мы слишком доверяем часам»
Олег Аронсон, философ, искусствовед, сотрудник Института философии РАН и института «Русская антропологическая школа» РГГУ
«Когда мы ощущаем, что время бежит слишком быстро или тянется бесконечно, то это только потому, что мы слишком доверяем объективному исчислению — часам, календарю, да и вообще — упорядоченности мира, где за прошлым следует настоящее, а за ним — будущее.
Переживание времени и его понимание невозможно примирить. Для Августина время в чем-то подобно божественному присутствию: оно дано вне мысли о нем, когда же задаешься вопросом «что это?» — оно исчезает.
А по Хайдеггеру, мы ощущаем время только потому, что смертны. Оно указывает нам на нашу конечность, мы переживаем его как прикосновение самого бытия.
Для Бергсона, наоборот, время выражено в идее длительности и связывает нас, людей окультуренных и технологизированных, с изменчивостью самой жизни, от нас не зависящей.
Каждый раз приходится спрашивать: где место времени? Где оно в математике? Где оно в психоанализе? Где — в повседневности? Это всегда разные образы, созданные столкновением воспоминания и ожидания, забытого и навязчивого желания…
Оно может сжиматься, делая наше существование механистичным, а может растягиваться до бесконечности, открывая в нас способность к безумию и вере».
Мнение антрополога
«Время зависит от культуры»
Марина Бутовская, антрополог, доктор исторических наук, профессор Центра социальной антропологии РГГУ
«Представители разных культур по-разному ощущают и структурируют время. У датога, традиционных скотоводов Танзании, с которыми я много лет работаю, можно точно узнать, при каких обстоятельствах родился человек, но бесполезно спрашивать дату рождения. Они не знают и свой возраст, лишь причисляя себя к группе: ребенок, подросток, юноша, родитель, дедушка.
О времени встречи они договариваются приблизительно: «на рассвете», «в полдень», «когда стемнеет». Важные события (например, свадьбы) приурочены к времени года — когда начнутся дожди, в начале сухого сезона... Далее следует уточнение: церемония состоится в полнолуние или «когда луна совсем убудет».
День и час не указываются, но датоги безошибочно понимают, когда должно состояться событие. Время в европейском понимании для них неважно, и никого не раздражает, что мероприятие может начаться на несколько часов позже. Все мирно ждут и не понимают, отчего мы, европейцы, так нетерпеливы.
Представления о точности, впрочем, разнятся и в индустриальных культурах, так что наличие часов еще не обеспечивает соблюдение договоренностей. В Латинской Америке, Северной Африке или на Ближнем Востоке опоздание на час-полтора приемлемо. Ожидающий отдыхает, пьет кофе, листает книгу или слушает музыку.
А вот в Германии, Швеции или Голландии опоздание на несколько минут — уже дурной тон».
