Я была одной из первых женщин в пожарном департаменте Сан-Франциско. Более десяти лет я усердно работала в очень сложном районе, где много ветхого жилья, которое горит как факел, где обитают мексиканские банды с мачете и пистолетами 22-го калибра. Я вытаскивала вздутые тела из заливов, проводила реанимацию младенца и проползала бесчисленное количество задымленных коридоров.
Я ожидала, что всех будет интересовать, тяжело ли женщине выполнять подобную работу — даже несмотря на то, что была 70-киллограммовой бывшей спортсменкой ростом 173 см. Чего я не ожидала, так это вопроса, боюсь ли я.
Было странно — и обидно — встречать людей, которые сомневаются в моем мужестве. Я никогда не слышала, чтобы моих коллег-мужчин спрашивали о таком. Видимо, большинству кажется вполне нормальным, что женщина должна и может испытывать страх.
Накапливание этого страха начинается с детства. Многие исследования показывают, что самооценка девушек зависит от того, занимались ли они в детстве спортом или сколько времени проводили на улице. И с самого раннего детства многие девочки склонны избегать мероприятий, сопряженных с риском.
Есть, например, исследование, посвященное такому элементу детских площадок, как пожарный шест, по которому соскальзывают на землю с небольшой высоты. Особенно показательно в данном случае поведение родителей: они предостерегают дочерей об опасности «пожарного шеста» значительно усерднее, чем сыновей. При этом оба родителя охотно направляют сыновей навстречу страхам — с «инструкцией», как добиться успеха.
С каждой победой над страхом и физическими трудностями я обретала уверенность в себе
Недавно подруга призналась мне, что за дочь волнуется больше, чем за сына: «Она так неуклюжа!» Я задалась вопросом, можно ли научить такого ребенка справляться с проблемами. Подруга согласилась, что возможность есть, но битва между материнским инстинктом и разумом явственно читалась на ее лице. И разум проигрывал. Я тоже была неуклюжим ребенком.
Я тоже была застенчивой и боялась многих вещей: детей постарше, монстров, притаившихся под кроватью. Но также я была безумно увлечена журналом National Geographic, сэром Ланселотом и рыцарями Круглого стола, которые бродили по лесам, давали клятвы отваги и чести. Ни один из этих символов не говорил о страхе. Они говорили о мужестве, познании нового и захватывающих поступках.
Более того, я каталась на велосипеде по крутой проселочной дороге и однажды врезалась в автомобиль. Я каталась зимой вниз с ледяной горки и однажды врезалась в дерево. Не помню, чтобы родители переживали из-за этого. Казалось, они понимали, что подобные неудачи — часть детства. Мне накладывали несколько швов, и я вновь шла кататься на велосипеде и на санках. Злоключения означали, что я должна попробовать еще раз. С каждой победой над страхом и физическими трудностями я обретала уверенность в себе.
Недавно я спросила маму, почему она никогда не пыталась остановить меня. Она сказала, что ее мать была нервной женщиной, которая сильно переживала каждый раз, когда что-то падало или разбивалось. «Это сделало мое детство очень скучным, поэтому я хотела, чтобы ты получила все, что должен получить ребенок», — ответила она.
Никто не говорит, что девочки должны быть безрассудными. Но справляться с рисками очень важно для развития ребенка
Моя мама — скорее исключение. По данным одного из исследований, родители детей, получавших травмы, требующие врачебного вмешательства, напоминают дочерям об осторожности в четыре раза чаще, чем сыновьям. Это кажется разумным, однако исследователи заметили, что девочки реже, чем мальчики, склонны пробовать выполнять сложные физические упражнения, важные для выработки новых навыков.
Никто не говорит, что травмы — это хорошо, или что девочки должны быть безрассудными. Но справляться с рисками очень важно для развития ребенка. Гевер Талли, автор книги «50 опасных вещей (которые вы должны разрешить своим детям)», говорит: хорошо, когда у ребенка есть свой карманный нож, когда он умеет разводить костер, мастерить лук и стрелы, ведь потенциально опасные виды деятельности, совершаемые под надзором родителей, учат детей ответственности и аккуратности. Отсюда следует, что, предостерегая девушек от этих опасностей, мы вовсе не оберегаем их — мы делаем так, что они вырастают совсем не подготовленными к жизни.
Когда девушка осознает, что вероятность ободрать коленку — уважительная причина не пытаться что-либо делать, она начинает подсознательно избегать деятельности за пределами своей зоны комфорта. Вскоре многие ситуации становятся слишком страшными, тогда как на самом деле они просто необычны и непривычны. Страх становится неотъемлемой частью ее жизненного пути. К тому времени, когда девочка достигает подросткового возраста, никто не удивляется тому, что она визжит при виде насекомого.
Мы должны перестать позволять страху управлять нашей жизнью и жизнью наших дочерей
Когда девочки становятся женщинами, этот страх трансформируется в ненужный пиетет к окружающим и осторожность в принятии решений. В итоге мы вынуждены учиться противостоять этому, заставляя себя выходить за край зоны комфорта. Я восхищаюсь тем, что авторы книг по самореализации для женщин пытаются делать, но они пришли к этому слишком поздно.
Мы должны перестать позволять страху управлять нашей жизнью и жизнью наших дочерей, а вместо этого поместить их в те же условия, в которых мы воспитываем мальчиков, — в среду, где ценятся стойкость и храбрость. Мы должны подбадривать девочек, когда они пытаются овладеть навыками, которые на первый взгляд сложны и опасны для них. И это вовсе не трогательно, когда 10-летняя девочка визжит: «Я боюсь!»
Когда я работала пожарным, мне часто было страшно. Мои коллеги-мужчины тоже боялись. Но страх — не повод отказываться от чего-либо. Я отодвинула свой страх туда, где ему и место, — за стену из чувств, внимания, уверенности и мужества. А потом входила со своей командой в горящее здание.
Об авторе: Каролина Пол — журналист, писатель.
