Трудно представить современную жизнь без фотографий. Путешествия, праздники, долгожданные встречи и важные события проходят под вспышки фотокамер, под их объективами взрослеют дети. Технологии съемки совершенствуются: теперь, например, не надо думать об экспозиции. Появились фотосредства против красных глаз и дрожащих рук. А главное — результат можно сразу увидеть на маленьком экране и, если не понравится, стереть.
Но все это не помогает нам получать удовольствие от нашего изображения. Более того, заранее зная, что снимки разочаруют, многие вообще под разными предлогами отказываются фотографироваться.
«Нам нравятся лишь семь-девять наших фотографий за всю жизнь, причем две-три из них — детские, — рассказывает психолог Вероника Нуркова, автор уникального исследования феномена фотографии. — На большинстве же снимков мы кажемся себе некрасивыми, неестественными, не такими, как на самом деле».
Отчего мы испытываем дискомфорт во время съемки и позже, даже если окружающие нас заверяют, что на фото мы вышли отлично?
Первобытный страх
«Как же я не люблю все это — принимать позу, улыбаться, — признается 33-летняя Лариса. — Мне не нравится суета вокруг съемки». 42-летний Дмитрий тоже не любитель фотографироваться: «Я не могу держать на лице эмоцию дольше тридцати секунд — мне кажется, что перед фотокамерой я словно голый».
Даже звездные актеры нередко боятся фотообъектива. «Многим трудно быть органичными перед фотокамерой, — вздыхает фотограф и дизайнер Сергей Ветров. — Они непроизвольно каменеют, сжимают губы и фотоаппарата иногда боятся так же, как бормашины».
Повышенная нервозность, скованность, которую не удается преодолеть, капризы и противоречивые требования…
Спустя 150 лет после появления фотографии, несмотря на ее популярность и доступность, профессионалы по-прежнему сталкиваются с этим синдромом, когда перед объективом непринужденность внезапно сменяется напряжением.
Даже если камера находится в руках любителя, стоит ему сделать пару невинных замечаний вроде «Отойди на шаг назад, голову чуть левее, улыбнись повеселее!», как «модели» убегают прочь… А есть и настоящие упрямцы. 46-летний Александр говорит, что у него есть только две фотографии сестры: «Оказавшись в кадре, она закрывает лицо или отворачивается».
Одно из объяснений неприязненного отношения к съемке — безотчетный, первобытный страх. Антрополог и философ Люсьен Леви-Брюль описал в книге «Сверхъестественное в первобытном мышлении» ужас дикарей перед процедурой фотографирования: они были убеждены, что фотоизображение отбирает у них часть жизненной силы.
«До сих пор у многих из нас сохраняется мистический взгляд на фото как на часть нашей личности, — объясняет Вероника Нуркова. — Пресса пестрит предложениями магического воздействия через фотографию: приворот, снятие порчи, лечение от алкоголизма — все это построено на вере в то, что, воздействуя на снимок, можно воздействовать и на человека, который на нем изображен».
Позируя для потомства
Валерию 57 лет, и он до сих пор живет один. Зато бережно хранит фото, которые были сняты в разные годы словно для иллюстрации его биографии. Анне 65 лет — недавно она разложила старые снимки в два альбома, чтобы внукам было легче рассматривать, как выглядела их бабушка, когда ей было 20 лет, и как люди одевались в то время.
Французский психоаналитик Серж Тиссерон считает, что таким образом мы стремимся обрести бессмертие, но неизменно попадаем в ловушку.
В 60-е годы у большинства людей не было фото 20—30-х и они не знали, что диапозитивы и снимки со временем портятся. Но мы и до сих пор не знаем, надежнее ли в этом плане современные флешки или CD-диски.
И даже если мы сохраним свои фото (оцифруем, архивируем в компьютере), будут ли ими дорожить потомки? И будем ли мы смотреть их сами? И насколько объективной будет наша выборка: каждый из нас наверняка видел снимок чьей-нибудь сварливой бабушки, которая мило улыбается из рамки бережно хранимого семейного портрета?
Эротика и агрессия
«Процесс фотографирования бессознательно ассоциируется с чем-то агрессивным», — говорит психоаналитик Михаил Ромашкевич. Действительно, нас внимательно рассматривают, а потом щелчок, похожий на выстрел, — неприятное чувство!
«В этом есть и элемент сексуальной агрессии, которая может пробуждать сексуальные фантазии, — соглашается психотерапевт, директор Парижской школы гештальта Гонзаг Маскелье. — У некоторых присутствует бессознательное представление о фотографе как о человеке, который тайно подсматривает за эротическими сценами».
Психотерапевт напоминает о коннотациях глагола «снять» и о сходстве между выдвигающимся объективом и фаллосом
«Сфотографировать означает в какой-то степени овладеть человеком, проникнуть в его интимный мир, — продолжает Михаил Ромашкевич. — Гримасничая перед объективом или закрывая лицо руками, мы защищаем свое целомудрие». Возможно, поэтому во многих странах действует правило: прежде чем кого-то фотографировать, спроси разрешения.
Почему так непросто держаться естественно?
Где вы лучше получаетесь — на постановочных или на спонтанных снимках? «Я не люблю фотографироваться врасплох: рот перекошен, волосы лежат не так, — заявляет 40-летняя Инна. — Мне нравится постановочная фотография, ведь на репортажных кадрах хорошо выглядят только безупречно красивые люди».
«Я удачно получаюсь, когда не позирую, — утверждает Дмитрий. — А еще лучше, если фотографирует кто-то незнакомый. Я его не знаю и потому под него не подстраиваюсь. С друзьями же мешают определенные модели поведения».
Но это скорее исключение — обычно для съемки мы легче отдаемся в руки близких
35-летняя Лера вообще доверяет фотоаппарат только своему возлюбленному: «Он хорошо знает мое лицо, умеет поймать подходящий момент и выбрать позу, в которой я смотрюсь красиво. Кроме того, он так много меня снимает, что я всегда могу выбрать снимок, на котором нравлюсь себе».
На какие только ухищрения не идут фотографы, чтобы помочь нам выглядеть естественно: рассказывают анекдоты, снимают в движении, прикидываются, что не фотографируют, или, наоборот, щелкают камерой впустую, без пленки, давая нам время привыкнуть. В конце концов, именно от обаяния фотографа и его умения создать атмосферу доверия зависит успешность фотосессии.
«Я стараюсь поймать момент, когда человек забывает о себе, — говорит фотограф Изабель Леви. — Очень важно, чтобы он перестал контролировать то, как выглядит». То же происходит, когда мы попадаем на прием к психоаналитику: мы не должны закрываться и подавлять свои чувства. Но, так же как и во время фотосъемки, в кабинете у психоаналитика нам трудно полностью перестать себя контролировать. И на то есть причины!
Фотография и наше представление о себе
Когда мы расслаблены, ведем себя естественно, фотография может «высветить» какие-то стороны нашей личности, отразить бессознательные чувства. А разве не этого мы боимся?
«Мы прикладываем немало усилий, чтобы не видеть в себе того, что нам не нравится, чего мы не хотим в себе принимать, — поясняет Михаил Ромашкевич. — И благодаря механизмам психологической защиты мы действительно перестаем осознавать ту часть себя, которая для нас неприемлема. А фото — взгляд со стороны — ее проявляет». И мы вынуждены что-то с этим делать.
«Современная фотография — социокультурное средство, которое формирует и делает осознанным наше представление о себе, — полагает Вероника Нуркова. — Но это процесс дискомфортный, ведь увидев себя на фото, мы нередко вынуждены в чем-то себя менять. Так что не нравиться себе на фото в каком-то смысле естественно для человека».
Так происходит и потому, что на фотографиях мы предстаем в непривычном для наших глаз ракурсе: мы видим свою спину, профиль или взгляд, смотрящий не в объектив, в то время как в зеркале мы видим себя только анфас.
Кроме того, в отличие от видеосъемки фотоаппарат фиксирует выражение лица и позу в отдельно взятый момент в определенной обстановке
«С эпохи Возрождения, когда в обиходе появились зеркала, мы привыкли отождествлять нашу личность с внешним обликом, — говорит Сергей Ветров. — Нам кажется, что мы такие, какими мы себя видим. Когда мы с изумлением вглядываемся в фотографию совершенно чужого человека (у него родинка не с той стороны и левый глаз больше), то это ошеломляет».
Американские психологи Теодор Мита, Маршал Дермер и Джеффри Найт провели любопытный эксперимент. Они сфотографировали студенток университета и попросили их выбрать лучший снимок из двух — обычного фото и его зеркального отображения. Все девушки выбрали второй, привычный их глазу вариант. Когда же обе фотографии показывали близким друзьям, те называли лучшим «настоящий», привычный для них снимок.
Так что неважно, позируем ли мы или не замечаем камеры, щелкает нас друг или незнакомец, — снимок почти никогда не соответствует нашему представлению о себе.
Формальные «три на четыре»
Самые неудачные фотографии — на документах, с этим согласится каждый. Почему же на формальных снимках — будь то на пропуск или на паспорт — мы такие… страшные?
«Официальная фотография начиналась как тюремная, — объясняет психолог Вероника Нуркова. — Определенный ракурс, открытые глаза и уши — эти требования к изображениям преступников были сформулированы в Европе в конце 60-х годов XIX века. Преступники, по свидетельствам современников, часто кривлялись, не желая фотографироваться в том виде, который позволил бы их найти и опознать.
Следы такого отношения сохранились до сих пор, и мы во время съемки сжимаемся, строим гримасы, словно хотим обмануть того, кто на нас смотрит. В результате на формальной фотографии мы всегда напряжены, испуганы, недовольны и в самом деле не похожи на себя».
Чтобы выглядеть на документах более открыто, попробуйте улыбнуться внутренне и представить себе по ту сторону объектива… очень приятного для вас человека. И выражение глаз изменится — вы приблизитесь к себе.
Мы ощущаем себя иными
«Вера в то, что в кадре отпечатывается что-то скрытое от других (и от нас самих), проявляется наша душа, порождена суевериями, которые родились одновременно с изобретением фотографии, — рассказывает Вероника Нуркова. — С этого же момента перед человеком встал вопрос: какой я на самом деле? Благодаря фотографии мы постепенно приучаемся не только ощущать себя изнутри, но и видеть со стороны. Когда же этот внешний взгляд не интегрируется, у нас возникает конфликт с фотографией: мы кажемся себе непохожими и не нравимся себе».
«Если вы никогда не нравитесь себе на фото, стоит задуматься над тем, как вы вообще себя оцениваете, — говорит Михаил Ромашкевич. — На самом деле мы склонны проецировать свои переживания, сомнения, неуверенность на свое изображение — это помогает снизить тревогу. Так, комментарии „я располнел“ или „я постарела“ могут скрывать страх перед отношениями или боязнь одиночества. Иногда какая-то деталь может пробудить воспоминания, которые мы пытаемся вытеснить: мы, например, можем заметить, что наши глаза похожи на глаза отца, когда тот был пьян…»
Сравнивая себя со своими родственниками, 38-летняя Татьяна с сожалением говорит, что она выглядит хуже, чем мать в ее возрасте. «Она всегда казалась мне красавицей, похожей на Грейс Келли, а я получаюсь невзрачной — „никакой“!» Психоаналитики считают, что образ матери оказывает на нас огромное влияние: именно с ним мы в младенчестве ассоциировали себя, пока не увидели себя в зеркале и не узнали, как выглядим на самом деле.
Какими бы ни были характер или уровень самооценки, мы никогда не видим себя такими, какими ощущаем… «Полюбить свою фотографию — значит улучшить отношение к себе, — резюмирует Вероника Нуркова. — И попробовать принять себя разного». «Улыбка и ощущение счастья — вот что помогает нам „получиться“ на снимке, — дополняет фотограф Кирилл Самурский. — Улыбка, обращенная прежде всего к самому себе».
О чем расскажут детские снимки
Снимки, которые не нравились в детстве или юности, позже мы с удовольствием разглядываем, показываем друзьям. Почему?
«Наши прежние фото с годами становятся нам дороги, потому что меняются их значение и восприятие, — говорит Вероника Нуркова. — На них мы видим время, что ушло безвозвратно. Фотография дает иллюзорную возможность дважды войти в одну реку и вновь испытать те же эмоции».
Кроме того, старые фото позволяют увидеть нашу «будущую» судьбу. В позе, жесте, выражении лица уже есть все то, что потом создаст рисунок жизненной истории (о чем мы тогда, конечно, не подозревали).
Как в рассказе Набокова «Облако, озеро, башня», герой которого, «глядя на кучку детей, ожидающих поезда, изо всех сил старался высмотреть хоть одну замечательную судьбу и досматривался до того, что вся компания деревенских школьников являлась ему как на старом снимке, воспроизведенном теперь с белым крестиком над лицом крайнего мальчика, — детство героя».
