С началом нового телевизионного сезона тысячи подростков отправляются на кастинги в надежде стать участниками очередного шоу. Среди юных идет яростная борьба на подступах к славе, как, впрочем, и среди 30-40-летних: кто будет вести новости в прайм-тайм, кому дадут литературную премию, кто будет царить на политическом олимпе или собирать полные стадионы… Желание быть звездой никогда еще не было таким острым, сильным и всеобщим.
Социолог Франсуа де Сингли не видит в этом ничего удивительного: «Желать славы — значит просто разрешить себе мечтать. Юношей я отчаянно хотел выступать на сцене, хотя совершенно не умел петь. Те, кто сегодня пробивается на экраны, делают это в тысячу раз энергичнее и успешнее нас. Я вообще никому не решался сказать о своей мечте, в этом просто невозможно было признаться. Вот и вся разница: сегодня у каждого есть право заявить о своем желании прославиться. Почитайте блоги. У меня в свое время была красивая тетрадочка, где я писал о каждом чемпионе велогонок, которыми увлекался, но я никогда никому ее не показывал. Сегодня у меня были бы свой блог и группа тех, кому нравится его читать!»
Поиски себя
Что же, каждый подросток мечтает о славе? Во всяком случае, таких немало, поясняет возрастной психолог Юрий Фролов: «У подростков это желание проявляется чаще, поскольку оно проистекает из стремления найти себя. Чтобы ощутить свою ценность, молодому человеку необходимо признание других. Люди же взрослые, личностно зрелые могут опереться на самих себя, на опыт своих побед и ошибок».
Но не все подростки переходят от мечты к активным действиям. «Я так никогда и не вышел на сцену, но стал известным социологом, — рассказывает Франсуа де Сингли. — Произошел своеобразный перенос: моя жажда известности реализовалась в науке. Думаю, если ты в 15 лет отчаянно грезишь о славе, у тебя есть реальный шанс к сорока годам добиться признания в другой области…»
Потребность в любви
Похоже, что все мы в той или иной мере мечтаем стать звездой. По мнению психоаналитика Жана-Давида Назьо, это ожидание славы индивидуально и возникает в основном из истории отношений с матерью.
«Потребность в общественном признании говорит в первую очередь о том, что человек нуждается в любви, равной по силе любви материнской, — уточняет психоаналитик. — Ведь именно благодаря ей мы впервые ощутили собственную исключительность».
Но она может возникать и у тех, кто рано был отвергнут, кто ощущал себя покинутым, беспомощным. В этом случае мечта об известности — это бессознательный вызов матери, которая нас недооценила.
Но потребность в признании и любви не объясняет этот феномен полностью. В стремлении прославиться могут проявляться и презрение к другим (иногда бессознательное), и желание оттеснить возможных соперников, и надежда вырваться из безликого окружения.
«Это объясняет агрессивность, враждебность, злость, которые нередко можно встретить у стремящихся к славе, — добавляет Жан-Давид Назьо. — Причем эти стороны человека часто оказываются неожиданными, будучи замаскированы открытостью, щедростью, добродушием — тоже вполне реальными».
Известность, мираж славы
«Слава всегда сопровождала тех, кто сделал что-то значимое, достиг успеха или совершил подвиг, доброе дело, — рассказывает психолог Дмитрий Леонтьев. — Бывает и черная, худая слава: так, увы, добился своей цели Герострат, который ради того, чтобы остаться в истории, сжег одно из семи чудес Древнего мира — храм Артемиды в Эфесе.
В ХХ веке с возникновением СМИ конструктивное желание прославиться — то есть в чем-то превзойти других, создать нечто уникальное, совершить подвиг, установить рекорд — все чаще вытесняется болезненным стремлением выставить себя напоказ многомиллионной аудитории. В результате в наши дни известность уже не тождественна настоящей славе и не показатель достоинств. Однако миллионы людей гонятся за миражами, а те, кому удается урвать кусочек известности, потом часто оказываются глубоко несчастны…»
Жажда покорять
Некоторые психоаналитики считают желание славы врожденным импульсом, возникающим у каждого еще в утробе матери. Так, Альфред Адлер, один из самых знаменитых учеников Фрейда, основатель индивидуальной психологии, называл эту склонность завоевывать предметы и пространство стремлением к превосходству. Он усматривал в нем главную побудительную силу нашего поведения, так как благодаря ей мы можем компенсировать с детства присущее каждому из нас безотчетное ощущение собственной неполноценности1.
«Адлер считал, что из этого чувства и возникает стремление к преодолению, превосходству, успеху, — рассказывает психолог Дмитрий Леонтьев. — Позже он пришел к выводу, что стремление к успеху все же первично и универсально, а неполноценность ощущают не все, а лишь те, кто его не достигает. Хроническое переживание этого состояния может перерасти в комплекс неполноценности».
Западное общество порождает иллюзию того, что успех не только достижим, но просто необходим, чтобы начать жить по-настоящему
Речь идет о потребности быть успешным при решении любой жизненной задачи. «То, как мы реализуем эту потребность, определяет наш стиль жизни, — продолжает Дмитрий Леонтьев. — У тех, кто самоутверждается за счет других, это стремление, как считает Адлер, принимает болезненные формы — в этом он видит истоки преступности, алкоголизма, наркомании, психических нарушений личности. Лучший путь — кооперация с другими на основе общих целей».
Недостаток терпения
Современное западное общество с его навязчивой рекламой успеха порождает иллюзию того, что он не только достижим, но просто необходим для того, чтобы начать жить по-настоящему. Амбициозные и энергичные подростки, взявшие за образец звезд шоу-бизнеса, в конце концов, совершенно искренне заявляют, что главное — быть увиденным и замеченным. Сначала стать известным, а уж потом думать о том, как выразить себя и над чем работать. При таком понимании слава рассматривается не как итог, а как исходная точка.
По мнению Франсуа де Сингли, это переворачивание с ног на голову произошло из-за современной сумятицы в отношениях со временем: «Для нас больше не существует логики освоения навыков. Мы безумно долго учимся… И наконец достигаем профессионализма к 30-35 годам, а к 50 годам все уже кончено. Если же к этому возрасту человек потерял работу, ему очень трудно вернуться в строй. Так что молодые компенсируют эту перспективу мечтами о быстрой славе, и я их понимаю. На мой взгляд, это своеобразная бессознательная форма протеста».
«Общество признания», «общество успеха» предписывает нам выставлять напоказ свое «Я», навязывать его другим, чтобы окружающие и мы сами не воспринимали себя как неудачников. Нас уверяют, что стать известным очень легко. В результате каждый хочет вскочить в «социальный лифт» и никто не желает подниматься по лестнице.
Теоретически у подростка примерно равные шансы однажды выйти на сцену или поступить в престижный вуз, но на самом деле это только иллюзия дороги, открытой для всех. На верхние этажи ведет очень узкий проход. Молодые люди, испытывая подобное давление, ощущают все более сильную потребность использовать воображение. Воображаемая слава компенсирует им ее отсутствие в реальности.
«Телеэкран дает иллюзию бессмертия»
Стоит отправить письмо в редакцию программы — и шанс на исполнение мечты появляется у каждого. О том, чего мы ищем на телеэкране, размышляет журналист Александр Монахов, в прошлом главный редактор популярного телегида «Антенна-Телесемь».
«При всем отличии форматов современных телепрограмм идея их продюсеров в общем одна: зрителю нужны новые, до вчерашнего дня неизвестные лица, с которыми он сможет себя идентифицировать. Мы, в России, конечно, не одиноки в поиске своих отражений на телеэкране. Так, придуманная на голландском телевидении передача «Большой брат» (Популярные когда-то «Дом-1, -2» напоминает этот формат) покорила Англию, Италию, Австралию, Аргентину, Германию, Швейцарию и США.
Одна из причин успеха подобных проектов в том, что зрители видят на экране таких же людей, как они сами, и, значит, кто-то может сказать про себя: «Уж если эта Маша получила свою минуту славы с этими дурацкими фокусами, уж если с ней на равных разговаривает такой известный телеведущий, то уж я-то...»
Кажется, не надо много лет трудиться, главное — оказаться на экране, угадать букву, сыграть на гармошке — и ты звезда, и мир у твоих ног. Впрочем, есть и более оптимистичное объяснение популярности таких передач: мы живы, пока про нас помнят. Любой участник телевизионных полей чудес остается в семейных легендах. Про него будут говорить на общих обедах спустя много лет, пересматривать запись той-самой-программы, ласково посмеиваться над неуклюжестью «телезвезды»… В каком-то смысле он будет всегда».
1 А. Адлер «Очерки индивидуальной психологии». Когито-Центр, 2002.
