Катя: В 17 лет вокруг меня было огромное количество женщин, фигуры которых казались идеальными. Это было начало нулевых, время, когда расцветал глянец, и обложки с безупречными лицами, как и культ 90/60/90, буквально кричали мне о том, что я не вписываюсь в стандарты.
Мне казалось, у меня очень маленькая грудь, и мучило чудовищное беспокойство, что нет необходимых форм. А надо! Я действовала по принципу — если тебя что-то беспокоит, лучше скажи об этом. И однажды в тренажерном зале инструктору, с которым у меня были доверительные отношения, пожаловалась на то, что мы не можем исправить тренировками мой дефект.
Он посмотрел на меня и сказал: «По-моему, у тебя все очень нарядно». Это меня рассмешило и пленило одновременно. И стало первым шагом к уверенности, что фигура у меня не такая уж плохая.
Ольга: Мы все-таки очень сильно зависим от оценок окружения: кто и что нам сказал. Когда мне было лет семь, к родителям приехал друг, тренер волейбольной команды, красавец и ловелас. Он посмотрел на меня и сказал: «У тебя такие красивые миндалевидные глаза — мужики будут с ума сходить». Я это запомнила. А дальше начался мой подростковый кошмар — у меня стала быстро расти грудь.
Во-первых, я не могла бегать — это было больно и неудобно.
Во-вторых, столкнулась с тем, что мужчины при разговоре на нее смотрят. Я страшно стеснялась и хотела, чтобы они смотрели на те самые «миндалевидные глаза». Носила огромные свитера, стараясь маскировать ненавистную грудь. Я никогда не думала, что это достоинство. К тому же я была полной. И не помню времени в своей жизни, когда бы не пыталась худеть. Сейчас, когда мне почти сорок, отношусь к этому легче, но все равно время от времени сажаю себя на диеты.
С детства на меня давили самые близкие люди, мои родители, давая понять, что фигура моя несовершенна. «Не ешь лишнее, ты ж потом сама будешь переживать, что толстая», — замечала мама. Папа по этой же причине заставлял качать пресс. У моей миниатюрной красавицы-мамы был 35-й размер ноги, и ее маленькая ножка стала у нас буквально культом. Когда я ее переросла, то так переживала, что долго ходила в обуви на размер меньше.
Мы все время хотим соответствовать чьим-то ожиданиям. Сейчас я смотрю на свои фотографии в юности и понимаю — какая же я была красотка! Но тогда так себя не ощущала.
Катя: Случайные люди и замечания иногда ломают восприятие себя и своего тела. И в этом смысле женщины более уязвимы. Есть привычное утверждение: мужчина может быть чуть симпатичнее обезьяны, и это нормально. А женщину разберут на квадратные миллиметры. Несправедливо, но, будем откровенны, и сейчас ситуация почти не изменилась. Лидеры общественного мнения постоянно рассказывают, что внешность — ничто. И при этом сами стремятся к идеалу. Мы по-прежнему видим на обложках лица, обработанные фотошопом, а в инстаграме (запрещенная в России экстремистская организация) — тюнингованных красавиц.
В конце концов я пришла к тому, что, как бы ни было тяжело, надо стараться не сравнивать себя с кем-то. Не реагировать на комментарии окружающих, советующих тебе похудеть или поправиться, действительно очень трудно. Но внутренняя автономность поможет и в других жизненных обстоятельствах, где нам также нужна уверенность.
Сейчас, когда мне 35, я окончательно приняла себя и даже люблю все то, что прежде казалось несовершенным.
Ольга: Мы знаем историю Лили Брик, возлюбленной Маяковского, от которой все сходили с ума, но, разглядывая ее беспристрастным взглядом, понимаем, что она была далека от идеальных параметров. И таких историй про то, что красота в глазах смотрящего, — очень много. Думаю, надо опираться на себя и на тех, кто нас любит, а не тех, кто сравнивает. Уверенность в себе подпитывается в том числе от людей, которым мы дороги.
«Если мы не любим себя, то и других в этом подозреваем»
Наталья Арцыбашева, гештальт-терапевт
Нет ничего ближе тела, это святая святых и наш последний оплот. И если мы не до конца принимаем себя в столь чувствительном аспекте, то будто бы предаем себя и помощи больше ждать неоткуда.
В своей истории Катя упоминает стандарты красоты, которые держали ее в плену. Человечество всегда создает мифы, и глянец — один из них. Не так давно женщина 90-60-90 вызвала бы сочувствие как уродливый недокормыш. На такой не то что жениться, на нее смотреть-то страшно. Потому что миф о «настоящей» красоте базировался на силе, здоровье и упитанности.
Но мы живем в эпоху глянца и вынуждены с этим мифом как-то взаимодействовать. Можем бездумно следовать и страдать от невозможности соответствовать (потому что это миф), можем заимствовать кое-что, не отказываясь от своей индивидуальности. А можем создавать и присваивать альтернативные мифы и мнения. Здорово, что героиня выбрала опираться на мнение доброжелательного человека, а не на навязываемые критерии красоты, и смогла построить свою идентичность.
Важно понимать, что соцсети и реклама — это бизнес, а не реальность. В реальной жизни женщины счастливы независимо от морщин и целлюлита.
Наше самопринятие считывается людьми на уровне зеркальных нейронов. Говоря с расслабленным, улыбающимся человеком, мы заражаемся его эмоциями, и он кажется нам привлекательным. Если же внутри у него постоянное напряжение — «я какой-то не такой», то и другим это обязательно передастся. К тому же обрастет ошибочными интерпретациями: «он враждебен», «он что-то скрывает». Так что можно накачать мышцы, однако начинать важно с «накачивания» способности принимать себя.
История Ольги показывает, как зависимы мы в детстве от мнения близких — у нас просто нет другого источника знаний о себе, о мире и отношениях с ним. Иногда неловкие родительские решения тяжело откликаются детям в будущем. И мама могла бы деликатнее относиться к полноте дочери, например, больше готовить овощей и легкой пищи. Папа, возможно, ожидал вторую миниатюрную красавицу под стать жене и не смог полюбить дочь без попыток изменить ее.
Иногда — на это наводит упоминание о «культе маминой ножки» — включается бессознательная конкуренция матери с подрастающей дочерью. Выражается это в легком обесценивании или просто отсутствии похвалы и поддержки. Печально, что про красивые глаза сказал не папа и про растущую грудь нельзя было поговорить с мамой, но родители, как правило, делают лучшее, на что способны.
Здорово, что героиня нашла в себе силы и опору. Автономность — это когда мы перерастаем зависимость от чужого и прежде всего родительского мнения.
