Наши воспоминания складываются из самых разных фрагментов. Мы храним их в фотографиях, плейлистах, снах и мыслях. Но порой регулярное воспроизведение прошлого становится формой зависимости: погружение в меланхолию может иметь разные последствия.
Одержимость памятью — это феномен, который выделили в 1980-х годах, а спустя десятилетие он оформился в термин Trauma and Memory Studies. Воспоминания о травмах, как и все человеческие воспоминания, склонны к искажению. Люди, как правило, помнят больше травм, чем они пережили.
Происходит это по двум причинам.
Первую можно назвать «усиление памяти»: после травматического опыта его намеренное воспоминание и навязчивые мысли о нем могут добавить новые детали, которые со временем человек будет воспринимать как часть события. Например, если ребенка укусила соседская собака и он будет снова и снова рассказывать об этом происшествии, с годами небольшой укус зафиксируется в его памяти в виде огромной раны. К сожалению, усиление памяти влечет за собой реальные последствия: чем больше такое усиление, тем больше навязчивых мыслей и образов преследуют человека. Со временем эти непережитые мысли и образы могут стать такими же знакомыми, как и пережитые.
Вторая причина такого искажения заключается в том, что люди часто являются не участниками травматических событий, а свидетелями. Существует такое понятие, как травма свидетеля. Это травма психики, которая может возникнуть у человека, увидевшего опасную и страшную ситуацию — при этом ему самому она не угрожает.
Ольга Макарова, аналитически ориентированный психолог, говорит о том, насколько актуально это понятие в современном контексте:
«Если раньше для получения такой травмы надо было оказаться в определенном месте в определенное время, стать буквально свидетелем происшествия, то в наши дни достаточно просто открыть ленту новостей.
В мире всегда происходит что-то ужасное. В любой день года можно увидеть нечто, что шокирует и травмирует именно вас
Травма свидетеля может проявляться очень интенсивно и по силе негативных чувств даже соревноваться с реальным участием в травмирующих событиях (или физической близостью к ним).
Например, на вопрос «Насколько сильный вы испытываете стресс по шкале от 1 до 10 по поводу последствий землетрясения в Японии?» японец, находившийся непосредственно в зоне события, ответит «4». А испанец, живущий в тысячах километрах от угрозы, но детально, под лупой рассмотревший подробности разрушений и человеческих трагедий в СМИ и соцсетях, совершенно откровенно скажет, что его уровень стресса по этому поводу — 10.
Это может вызвать недоумение и даже агрессию, а следом желание обвинить условного испанца в излишней драматизации — мол, как же так, ведь ему ничего не угрожает! Но нет, эти чувства абсолютно реальны. А травма свидетеля может сильно повлиять на психическое состояние и на жизнь вообще. Кроме того, чем более эмпатичен человек, тем больше он эмоционально вовлекается во все, что видит».
Помимо шока, страха, ужаса, гнева и отчаяния в момент встречи с травмирующим контентом, в дальнейшем человек может столкнуться с последствиями. Это панические атаки, затяжная печаль, расшатанная нервная система, слезы без причины, проблемы со сном.
Психолог рекомендует и в качестве профилактики, и в качестве «лечения» следующие шаги
Ограничить входящую информацию (желательно отдавать предпочтение исключительно тексту, без фото и видео).
Следить за телом (гулять, есть, спать, заниматься спортом).
Контейнировать, то есть перерабатывать, эмоции (подойдет рисование, пение, кулинария — любимое занятие, которое помогает в таких ситуациях лучше всего).
Замечать границы и отличать свои эмоции от чужих. Задавать себе вопросы: это сейчас я чувствую? Или присоединяюсь к чужому страху?
В своей знаменитой книге «Печаль и меланхолия» Фрейд утверждал, что мы «никогда добровольно не отказываемся от наших эмоциональных привязанностей: то, что нас покинули, еще не означает, что мы прекращаем отношения с тем, кто нас покинул».
Именно поэтому мы проигрываем один и тот же сценарий в отношениях, проецируем образы мамы и папы на партнеров, эмоционально зависим от окружающих. Воспоминания о прошлых отношениях или ушедших людях могут вызывать зависимость и влиять на новые отношения.
Вамик Волкан, профессор психиатрии в Университете Вирджинии, в статье «Работа горя: Оценка взаимоотношений и освобождение» называет это психологическими двойниками. По его мнению, наша память хранит психических двойников всех людей и вещей, которые населяют или когда-то населяли наш мир. Они далеки от оригиналов и скорее состоят из ощущений, фантазий, но вызывают реальные чувства и переживания.
Термин Фрейда «работа горя» описывает механизм внутреннего и внешнего приспособления, которое необходимо осуществить после утраты или расставания.
Перестать возвращаться к прошлым отношениям или тосковать по ушедшим людям можно только когда, когда мы поймем, чем эти отношения и люди были так важны. Нужно разложить их на маленькие пазлы, погрузиться в воспоминания и принять их такими, какие они есть.
Часто мы скучаем не по человеку, а по ощущениям, которые испытывали рядом с ним
И нужно научиться переживать схожие чувства без этого конкретного человека.
В периоды глобальных перемен многие приспосабливаются к изменениям, которых никто не ждал. Будущее выглядит иначе и гораздо более непредсказуемо. Мы все имеем дело с потерей: кто-то теряет работу, возможность заниматься привычными делами и общаться с близкими, кто-то теряет самих близких.
Возвращаться к прошлому в этой ситуации — терапевтично: вместо того, чтобы держать тревогу потери внутри, правильнее оплакивать потерю. Тогда появляется шанс понять ее смысл. Потратить время на то, чтобы определить и понять чувства, которые мы испытываем из-за потери и горя, вербализировать их — это лучший способ усвоить уроки прошлого.
