Алене 43 года. Это красивая и яркая деловая женщина, чья профессия связана с коммуникациями. «Я из тех людей, кто считает, что лучшие инвестиции — это инвестиции в себя. Красота для женщины, тем более в моей профессиональной сфере, — это эффективный инструмент. После 40 лет я перестала узнавать себя в зеркале, особенно по утрам. И для меня операция была не возможностью изменить внешность, как делают другие, перекраивая нос, скулы, разрез глаз, грудь, а возвращением к себе», — объясняет она.
Подготовительный этап
Подбор врача Алена начала с просмотра работ. У заинтересовавшего ее хирурга был стабильно хороший результат на разных лицах, с клиентами разных типов внешности. Это стало решающим фактором. Врач подробно описал, как будет проходить подготовка и сама операция, как будет восстанавливаться организм. Но Алену все равно ждало много непредвиденного и неожиданного, причем не только с физиологической точки зрения, но и с психологической.
Женщина признается, что, возможно, сама мало изучала сайты и форумы, где клиенты клиник делятся своими впечатлениям и советами. Да и само решение сделать блефаропластику и нижнюю подтяжку лица она приняла спонтанно. У нее были мысли об этом и раньше, но конечное «да» самой себе она сказала буквально за несколько дней, подготовив необходимую сумму (около 400 тысяч рублей) и выбрав клинику.
«Я не собираюсь сейчас кого-то отговаривать от пластики, но хочу предупредить и подготовить тех, кто размышляет об этом, чтобы они могли правильно рассчитать свои психологические и временные ресурсы», — говорит наша героиня.
Телесные сюрпризы
1. Наличие швов
Она знала, что будут видны швы, но не предполагала, что они окажутся такими большими и заметными. Сначала они остаются красными и только через полгода бледнеют, превращаясь в едва заметные шрамы.
2. Болезненность швов
Не знала Алена и о том, что швы буду болеть и постоянно тянуть кожу: «Натяжение я испытывала практически нон-стоп, поначалу было невозможно поворачивать голову. Лишний раз не дотронешься. Мне говорили, что так будет, но как именно это проявится, не поймешь, пока не переживешь сама».
3. Длительная реабилитация
Ей пообещали, что уже через две недели она будет готова к работе. «С одной стороны да, но с другой, через 14 дней отеки спали еще не полностью, — поясняет Алена. — Кроме того, сразу после операции я постоянно носила на голове бандаж, который поддерживал подбородок: два часа с ним, потом полчаса пауза, и опять с ним. Спала все время тоже в нем. То есть полгода минимум нужно спать на спине».
По-настоящему реабилитация проходит два месяца. Только к концу восьмой недели лицо вернулось в нормальное состояние. Еще задолго до операции подружка младшей дочери Алены рассказала об опыте своей мамы.
По ее рассказам, месяц лицо женщины было каменным, не выражало эмоций
«Возможно, это подготовило меня к тому, что мое собственное лицо не будет какое-то время способно к мимике. В некоторые моменты я очень боялась, что это навсегда, а в моей профессии это совсем невозможно допустить, ведь невербальные сигналы — важная часть общения», — делится женщина. Но через месяц мимика оживилась, лицо «оттаяло» и приобрело симметричность.
4. Внешний вид после операции
Сразу после операции были сильные отеки, синяки, рот улыбался только одним уголком: «Я не узнавала себя. Количество просмотров зеркала достигало сотен раз в день. Я смотрела в него и не понимала, кто этот человек в отражении. И хотя врач успокаивал, что все вернется и я буду такой же, как была, только моложе, меня все равно это очень пугало. А вдруг это навсегда? Кто эта женщина, которая на меня сейчас глядит?»
5. Улучшение качества кожи
Хорошим бонусом стало, что у Алены улучшилось качество кожи. То ли кровоснабжение изменилось, то ли другие причины. А может, просто совпадение.
Психологические нюансы
Для Алены такие радикальные перемены в лице стали настоящей потерей идентичности. И хотя подруга предупреждала, что эмоционально ее будет бросать из стороны в сторону, ей было сложно представить степень этих перепадов.
«Меня бросало от отчаяния и ужаса к восторгу и предвкушению приятных перемен. Я словно потеряла саму себя. Жалела, что сделала операцию, пересматривая старые фото, где я вроде бы и так красивая, скучала по своему прежнему образу, плакала, а потом снова хвалила себя за мужество и решимость.
Сейчас, когда мое лицо вернулось в нормальное состояние, я нисколько не жалею об операции, ведь даже противники хирургического вмешательства в моем окружении — а их было немало — признают, что я выгляжу в свои 43 на 28-33 года. Я вижу свое отражение и чувствую себя прекрасно, но к этому состоянию нужно было прийти», — рассказывает наша героиня.
Возник еще один момент, о котором Алена не догадывалась раньше: «К определенному возрасту мы принимаем себя, привыкаем к своему лицу. А после операции был период, когда мне не нравилось в себе все. Я вроде помолодела, но мне перестали нравиться мой нос, глаза. Словно вернулось то подростковое ощущение себя, когда каждый прыщик и черточка, казалось, могли повлиять на всю нашу жизнь.
Я видела себя новыми глазами. Фокус внимания на себя стал сильным, я стала обнаруживать то, что уже давно перестала у себя замечать. Прожила заново подростковый период и снова, как тогда, стеснялась — а как меня воспринимают? А вот такая я нравлюсь или нет?»
Окружение и давление
Алена испытала сильное социальное давление и накануне операции, и после нее. В соцсетях и СМИ она встречала слишком много публикаций о последствиях операций. Далеко не все близкие поддерживали ее в этом решении. Особенно начитанные упрекали в том, что она не принимает и не поддерживает себя. «Но я как раз убеждена в том, что этот шаг — акт настоящей любви к себе и заботы о своем лице и теле», — говорит Алена.
После операции не все готовы увидеть натуралистичную «красоту» синяков и отеков. Потому важно заранее подумать, кто будет рядом в этот момент. Кто будет помогать покупать продукты, делать дела по дому, потому что даже нагибаться и поворачиваться поначалу очень тяжело.
Это должен быть тот, кто принимает нас в любом состоянии, тот, кого мы не стесняемся
«Я предупредила коллег на работе, что буду делать операцию. Потому что понимала: реабилитация займет куда больше времени, чем всюду говорили. Руководство и коллеги обязательно что-то заметят, так зачем скрывать? Я правильно поступила, потому что открытость позволила мне смягчить и без того непростой период», — признается наша героиня.
«Часто слышала о том, что сделавшие операцию входят во вкус и продолжают что-то изменять в себе. У меня был такой момент, когда я увидела эффект. Почувствовала: то, что раньше было мне неподконтрольно, теперь в моей власти. Если я захочу, я изменю в себе все. Интересно было испытывать это ощущение и наблюдать за собой. Я сама себе пообещала, что сделаю еще только круговую подтяжку, больше ничего», — добавляет она.
Кого бы она отговорила от операции? «Наверное, тех, кто находится в состоянии кризиса, отчаяния, одиночества. Кто думает, что изменения лица и тела изменят и их жизнь. Это не панацея от решения проблем, они никуда не денутся. Уверенность, пришедшая с изменениями лица, может остаться навсегда, а может исчезнуть. Но тем, кто просто хочет продлить свою молодость, операция может стать серьезной психологической поддержкой».
