Врач, бухгалтер, строитель, — эти професcии не вызывают у нас вопросов. Нам легко понять причины, по которым кто-то хочет стать дизайнером или журналистом. Другое дело такие специальности, как танатопрактик, инструктор-фигурант, расписчик козуль. Именно их предпочли наши герои. Почему?
«Одна из главных причин выбора необычной профессии — беззаветная любовь к делу, когда выбор происходит не умом, а сердцем, и когда еще в детстве мы понимаем, какое занятие захватывает нас без остатка, — объясняет психолог Валентина Полякова. — Еще одна причина кроется в желании найти себе подобных и обрести себя по-настоящему. И, наконец, есть те, кто чувствует себя счастливым и востребованным только в той области, где не существует стандартных решений».
Но окружающим такой выбор может казаться странным и неподходящим
«Непонятное пугает, и друзья и родные могут искренне верить, что, отговаривая от странной профессии, защищают нас», — объясняет психолог.
Однако без поддержки двигаться вперед трудно, и, пытаясь переубедить других, мы часто погружаемся в споры, которые только усиливают взаимное непонимание. «Чтобы не переживать за близких и не терять собственной уверенности, просто разрешите им не понимать, но не стремитесь при этом быть назойливыми, — предлагает Валентина Полякова.
— Если попросят рассказать, расскажите подробней о причинах своего выбора, не попросят — не настаивайте на диалоге. Если вы заряжаетесь энергией от того, что делаете, то убеждать кого-то в своей правоте — пустой труд. Просто занимайтесь своим делом, а окружающие, убедившись, что с вами все в порядке, со временем оставят в покое».
Нам необходима не только самореализация, но и то, что приходит вместе с ней. Например, ощущение востребованности, удовольствие от собственных достижений и проделанной работы, возможность оставить след в истории. «Когда мы занимаемся по-настоящему своим делом, оно вдохновляет, и мы рады делать то, что делаем, на всех этапах», — подчеркивает психолог.
Когда мы включаемся в процесс и не обесцениваем его погоней за результатом, когда смотрим на свои ошибки не как на провал, а как на возможность узнать что-то новое и меняемся сами, — наверное, это и есть призвание. Трое наших героев рассказывают о том, как они нашли дело своей жизни.
«Помогаю близким проститься с покойным»
Оксана, 29 лет, танатопрактик
Смерть привлекала меня с детства. Я выросла в небогатой семье, рано начала подрабатывать. Однажды увидела объявление о поиске сотрудника в магазин ритуальных услуг. Но там решили, что это занятие не подходит для девочки-подростка.
Когда мне исполнилось 18, я приехала в Москву и в квартире, которую мы снимали с подругами, обнаружила визитку ритуального агента. Оказалось, это новый ухажер моей соседки, я попросила ее поговорить с ним и уже на следующий день вышла на работу. И там наконец поняла, что хочу работать с телом.
По долгу службы я часто ездила по моргам, общалась с санитарами, расспрашивала. Многие удивлялись, но один из них показал, как делать бальзамирование, предложил попробовать самой. Все получилось с первого раза.
С тех пор прошло десять лет, сегодня у меня много индивидуальных заказов. Я занимаюсь полной подготовкой тела к прощанию и уборкой квартир после длительного пребывания там покойника. Родители постепенно привыкли к моему выбору. Но когда окружающие узнают о моей профессии и о том, что я получаю от нее удовольствие, многие считают это психическим отклонением.
Но это не просто профессия, это мое призвание
И без любви в этом деле никак — так же, как и без полного принятия смерти. В нашем обществе эта тема табуированная. Но я считаю, что ритуальщики и танатопрактики служат мертвым только на 50%. На остальные 50% мы служим живым.
Я беседую с теми, кто переживает утрату, узнаю, каким был усопший и каким его хотят увидеть в последний раз. Помогаю принять смерть, чтобы она не казалась грубой, отвратительной, пугающей. Чтобы родные и близкие покойного не увидели на нем ни гримасы смерти, ни следов тления. И когда я вижу, что мои собеседники успокаиваются и постепенно начинают принимать смерть, значит, я все делаю правильно.
«Делаю картины, которые можно есть»
Виктория, 39 лет, расписчик козуль
Я ждала третьего ребенка, когда увидела в интернете необычных бело-красных пряничных рыбок, и захотела подарить их детям на Новый год. Потом я узнала, что их называют «козули». Обратилась к мастеру, та ответила: заказы не принимаю. А я уже загорелась. Нашла рецепт, испекла, расписала. Было далеко от совершенства, но я так вдохновилась тем, что сделала это своими руками, что выложила фото на сайт, и скоро оттуда пришел первый заказ.
Я юрист, но решила попробовать, пока сижу в декрете
Упорно оттачивала мастерство: уложив детей спать, шла на кухню и часами рисовала, набивала руку, копировала известных мастеров. Училась взбивать глазурь разной консистенции, чтобы рисунок вышел фактурным. Муж меня поддерживал, а вот родители совсем не понимали, ворчали: что за прихоть, за сто рублей (цена пряника) всю ночь сидеть? Но я была невероятно увлечена, бредила пряниками, они мне снились.
Через два года я переросла мастеров, на которых равнялась, и начала придумывать что-то свое. Если замечала на улице красивую ажурную ограду, фотографировала узор — чтобы на пряник перенести. Никогда не видела себя художником, но глазурь разбудила во мне желание творить.
Как в любой профессии, здесь многому надо учиться. Например, я учитываю влажность воздуха (она влияет на скорость высыхания теста) и помню о качестве ингредиентов, не меняю их на более дешевые. А то пряник получится красивый, но невкусный.
Я дважды получала золотую медаль на конкурсах хлебопечения, теперь преподаю и продолжаю делать пряники на заказ. Такие нельзя купить ни в магазинах, ни в кофейнях, это штучный товар. И все, кто видит мои работы, удивляются: это же картины, а не пряники! Как их можно есть? А вот дети об этом не спрашивают — берут и откусывают «головы» и «ноги» запросто. И мне это в радость.
«Обучаю собак защищать хозяина»
Шамиль, 52 года, инструктор-фигурант
Как многие советские дети, я смотрел фильмы «Пес Алый», «Ко мне, Мухтар!», читал книги о животных, меня это вдохновляло. Собаки стали для меня чем-то таким, без чего нельзя. В третьем классе у меня появилась собственная овчарка, ее звали Нэнси. И эта собака была похожа на тех преданных и умных друзей, которых я видел в фильмах.
Мне повезло с первым учителем — инструктором, который рассказал о внутреннем мире собаки, научил ее понимать. Я начал дрессировать Нэнси на площадке, и через несколько лет мы уже выступали на соревнованиях. Мне очень хотелось пойти служить в армию вместе с ней, но не получилось. Я отслужил и сразу пошел в кинологический клуб, работал с собаками.
«Служебники» — часть моей жизни
Я уже много лет инструктор-фигурант: воспитываю собак, учу не только выполнять комплекс упражнений на послушание, но и защищать хозяев. Для этой работы использую специальное снаряжение: костюм или защитный рукав, чтобы собака могла прыгать на меня и кусать, не причиняя вреда. Обучать нужно всех собак, независимо от породы и размеров, чтобы они умели слушаться и знали, как себя вести.
Я испытываю азарт, когда получается стать понятным для собаки, заинтересовать ее. А самый высший пилотаж — научиться смотреть на окружающий мир глазами собаки. С каждой моей подопечной отношения складываются по-своему.
Я ищу точку, с которой начнется процесс развития, стараюсь заинтересовать едой, игрушкой, втянуть в процесс. И когда понимаю, что собака приняла меня, начала откликаться на команды, интересоваться тренировкой, искренне радуюсь. Самое большое удовольствие для меня — помочь хозяину понять свою собаку, подсказать, о чем говорит ее поведение, взгляд. Многие хотят, чтобы их собака стала отличным другом и хорошим защитником.
