«На аренду уходило 15 тысяч, зарплата была 22»: история о трех квартирах и трех жизнях

Всего на конкурс поступило более 400 текстов, из которых редакция Psychologies.ru выбрала дюжину для публикации на сайте. Мы уже опубликовали рассказ «Лес памяти» Марии Фадеевой, посвященный отношениям с дедушкой и дедушкиному угасанию, и рассказ «Граф» Елены Трофимчук — о семье, где все по-своему одиноки. Сегодня же делимся рассказом «Хрустальная пепельница» Яны Верзун. Он посвящен чувству дома и силе привычек.

Хрустальная пепельница

12 лет

Чем больше проходит времени, тем меньше становится квартира, в которой мы жили. Память сужает пространство. В детстве однокомнатная квартира на первом этаже трехэтажки казалась мне большой, светлой и теплой. Хотя последнее вряд ли: зимой в Сибири жутко холодно. Отопительная станция не справлялась с морозами, и мы с мамой грелись у газовой плиты с включенным газом до тех пор, пока не начинала кружиться голова. Тогда мы надевали колючие шерстяные носки, пижаму и шли спать вместе на мамином диване. Я всегда проваливалась в дырку посередине.

Три года подряд отопление отключали. Мама тогда работала кондитером, получала 4 тысячи в месяц, и на оплату коммуналки не хватало. Не хватало и на продукты. С работы мама приносила с собой тесто, и мы неделями питались только пирожками: с морковкой, капустой и картошкой. Мама целыми днями проводила на кухне с тестом и сигаретами. Она постоянно курила.

На кухне я всегда делала уроки, в мамином халате. На плите мы по очереди грели алюминиевые тазы с водой, чтобы помыться. На кухонном подоконнике спал мой кот Антон. На кухне мама пила.

Квартира была на первом этаже. Когда я приходила со школы, в четырех случаях из пяти дверь была заперта изнутри. Я знала, что мама выпила водки и спит, поэтому выходила во двор, просила соседа подсадить меня до подоконника и забиралась через форточку на кухню. Я попадала домой через окно чаще, чем через дверь. Поэтому я всегда следила за весом и пирожки выбирала с морковкой — она менее калорийна. Мой закон выживания сводился к цифрам: если буду весить больше 45 килограммов, не смогу и пролезть в форточку.

Много хорошего было в этой квартире: плакаты Земфиры* и Цоя на стенах, полное собрание Достоевского на полках, черно-белый телевизор с «Фабрикой звезд». Мне нравилась наша квартира. Она была нормальной: маленькой, чистой, холодной. Иногда в ней воняло сигаретами и пьяными гостями. Но чаще пахло пирожками. Может, это и неправда, но мне так нравится думать.

21 год

Квартира, в которой я жила, казалась мне лучшим местом на земле. На аренду уходило 15 тысяч в месяц, зарплата у меня была 22 тысячи. Финансовая грамотность не входила в список моих сильных сторон. Но как только я оформила договор, вселенная меня благословила — и я получила денежную выплату от государства. Это был налог на квартиру мамы, которую она купила, когда вышла замуж. Этой выплаты мне хватило, чтобы полгода оплачивать аренду, а потом пришлось найти парня.

Мама теперь жила в роскошной новой трешке: горячая вода, отопление, муж. Но это и в сравнение не шло с моей новой квартирой. Вы только представьте, за 15 тысяч в месяц я имела: кровать, письменный стол, шкаф для одежды, стеллаж для книг, телевизор, комод, две картины и икону, кухню ИКЕА, балкон, настоящий паркет на полу, а в коридоре и вовсе — отапливаемый пол! Иногда я ложилась на него и не вставала, пока не затекала спина. В Новосибирске было все так же холодно.

По дороге с работы — тридцать минут пешком, чтобы не тратиться на метро — я покупала на ужин пачку творога (80 рублей), бананы (30 рублей) и хлебцы (20 рублей). Иногда варила гречку — получалось еще выгоднее. Но по пятницам я звала в гости подружек, и тогда мы пили пиво «Сибирская корона» (80 рублей) с чипсами Lay's (70 рублей). Чипсы я предпочитала исключительно со вкусом краба: другой возможности узнать вкус краба не предвиделось.

Каждый день я принимала ванну, потому что у меня была ванная и горячая вода. На вопрос подруг, что я делаю по вечерам, я отвечала «принимаю ванну», и два этих слова таяли у меня на языке, как пирожки с морковкой. Я не уточняла, что именно в ванне каждый вечер плачу, потому что мне одиноко и хочется пирожков. В этой же ванной молодой человек, который переехал в мою квартиру, чтобы платить за нее, закрыл меня на тридцать часов без света и телефона. Ему показалось, что я флиртую с коллегой.

Тогда я научилась двум вещам: писать в раковину и посылать на хрен абьюзеров.

34 года

Я влюбилась в эту квартиру по объявлению на «Авито», так же спонтанно, как вышла замуж за коллегу, с которым флиртовала. Но сначала влюбилась в дом, когда проезжала мимо. Из окна такси я смотрела на красивых девушек в блестящих платьях, которые заходили в парадную. Все мелькало, искрилось и завораживало. Я посмотрела в «Яндекс-картах» название улицы и через год сняла квартиру в этом доме, чтобы поселиться в Питере.

В квартире просторно, тепло и «у вас так уютно» — так говорят гости. Мы живем здесь втроем с мужем и дочерью, поэтому у нас много кукол LOL и винных бокалов. На окнах всегда отпечатки пальцев, на полу — крошки от бубликов. Окна в квартире такие большие, что я могла бы заходить сюда в полный рост — но я давно не живу с мамой, а мой муж не алкоголик. Он программист.

В нашем доме живут действительно богатые люди. У них мерседесы и бентли, они выкидывают мусор в оранжевых пакетах ЦУМа, а дети во дворе ходят по лужам в кедах Dior. Я не чувствую себя одной из них, хотя тоже делаю покупки в ЦУМе. Мой любимый магазин — Fix Price. В нашем доме есть шикарная терраса, с которой видно крыши соседних домов.

В своей квартире я редко бываю одна — муж работает из дома. Но мне нравится быть здесь одной: лежать на кровати и ничего не делать, сидеть на подоконнике и смотреть на улицу. Недавно я видела единорога — соседи подарили своей дочери лошадку с розовым рогом на голове. Это была настоящая лошадь, которая грустно катала девочку в кедах Dior по лужам.

Когда мой муж уезжает в командировку, я всю неделю слушаю Цоя и ем чипсы, вытирая пальцы о дорогой шерстяной плед. Мой дом красивый, но не живой. Поэтому каждый день я хожу гулять по обоссанным дворам Петроградки, заглядываю в окна первых этажей и принюхиваюсь к запахам. Пирожками там пахнет нечасто.

Иногда я останавливаюсь рядом с дворниками, бессмысленно гоняющими листья по асфальту. Я люблю эту профессию — мой папа работал дворником, когда пришел из тюрьмы и узнал, что мама давно подала на развод. Мне тогда было двенадцать, я делала уроки на холодной кухне. Кот Антон лежал на подоконнике, на столе стояла хрустальная пепельница. Я попрощалась с отцом, которой последний раз был в этой квартире десять лет назад, взяла в руки пепельницу и ударила маму по голове. Помню, приехала скорая. Не помню, к кому.