Можно ли жить без сожалений?

В свои 42 года Галина, несмотря на то, что ей нравится жизнь в браке, а также преподавательская работа, постоянно возвращается к одной и той же теме: «Я думаю, что, может, зря пошла на физмат, — так хотели родители, оба математики, они по очереди натаскивали меня. Но литература мне нравилась не меньше, и у меня точно были способности: мои сочинения не раз читали перед классом.

И еще я жалею, что не развелась с первым мужем раньше: хотя мы без конца ссорились и он сильно грубил мне, я каждый раз твердила себе, что душа у него добрая и нужно просто потерпеть. То же самое говорили родители, и мне не хотелось их разочаровывать. Но я стала гораздо счастливей, когда развелась. А спустя десять лет встретила мужчину, которого полюбила и который стал моим вторым мужем. Но все это могло бы случиться раньше».

Любой совершенный нами выбор — отказ от других путей. «Если раньше говорили о точке бифуркации, где происходит переход системы на новый уровень, то сегодня употребляется термин «полифуркация»: речь идет о целом веере вариантов», — рассказывает культуролог Нина Ягодинцева. Но осознавая множественность открывающихся перспектив, мы также понимаем, что не удастся перепробовать их одну за другой. Пространство для сомнений также расширяется.

«Нет никакой возможности проверить, какое решение лучше, — замечает Милан Кундера в романе «Невыносимая легкость бытия», — ибо нет никакого сравнения. Мы проживаем все разом, впервые и без подготовки. Как если бы актер играл свою роль в спектакле без всякой репетиции».

Дорога к живому сердцу

«Надо было продолжать учебу», «Следовало проводить больше времени с родителями и с детьми», «Ах, если бы знать, что…», «Почему я был таким легкомысленным?». Возможно, за этими вопросами и мыслями скрывается нечто большее, чем просто сожаление: попытка вернуться к истинному смыслу своей жизни, поиски которого Карл Густав Юнг называл «специфически человеческой потребностью».

Схожее с этим состояние описывает Александр Грин в философском романе «Бегущая по волнам» (правда, не относя его, в отличие от Юнга, к среднему возрасту): «Рано или поздно, под старость или на рассвете сил, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем своим существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты?»

Это переживание трудно назвать приятным, по правде говоря, оно нередко бывает мучительным, «но оно возвращает нас к нам самим, к живому сердцу нашего «Я», — замечает Елена Улитова. Юнг говорит о попытке сбросить социальные маски, вернуться к своей сути и, если повезет, воплотить ее в социальной жизни.

Эти попытки не всегда удаются, но если они хотя бы сделаны, то могут избавить нас от куда более горьких сожалений, о которых писала медсестра Бронни Вэа, автор книги «Пять сожалений умирающих»: ухаживая в хосписе за безнадежными больными, она спрашивала их, о чем они жалеют больше всего.

Пять основных сожалений касаются упущенных возможностей быть самими собой и любить близких. «Мне следовало бы больше доверять интуиции, следовать своим желаниям и выражать недовольство, а не вести себя так, как этого ожидало от меня окружение». Потом: «Нужно было меньше работать и посвящать больше времени близким и родным». Затем: «Мне следовало бы показывать свою любовь окружающим людям, чаще говорить «Я люблю тебя» мужу и детям».

Четвертое место в списке занимает сожаление об утерянных отношениях с давними друзьями. И, наконец, мы сердимся на себя за то, что были недостаточно решительны и боялись перемен.

Для моей пользы

Оптимистам с их позитивным восприятием себя и мира живется лучше, чем перфекционистам, всегда неудовлетворенным из-за несоответствия своему ужасно требовательному «Я-идеальному». Но в сожалениях, как и во всех наших эмоциях, есть польза: если мы сделаем усилие, чтобы избавиться от автоматических цикличных мыслей, то сможем извлечь уроки из всего того, что мы считаем неудачами. «Нет ошибок, есть обратная связь», — напоминает еще один постулат НЛП Елена Улитова. Остается лишь расшифровать ее.

«Сожаления указывают на то, что нечто ценное для нас осталось в прошлом, — говорит Нина Ягодинцева. — Это грустно, но благодаря этому мы можем яснее увидеть настоящее, оценить то, чем обладаем здесь и сейчас, и порадоваться. Но иногда сожаления относятся к тому, что в решающий момент мы спасовали, действовали не на максимуме своих способностей. В жизни не так много точек выбора, но мы можем накопить потенциал, чтобы в следующей такой точке действовать более эффективно».

Но ведь есть возможности, упущенные безвозвратно? В фильме «О чем еще говорят мужчины» вахтер вспоминает, как в детстве хотел стать космонавтом... «Если внутри сожалений продолжает жить наше желание, то его можно извлечь на свет сознания и поискать способ реализовать в нынешних обстоятельствах, — убеждена Елена Улитова. — Полететь в космос в 60 лет, скорей всего, не удастся, это так, и остается принять это как данность. Но почему бы потом не задаться вопросом: а как я могу воплотить мечту о космосе сейчас?»

Начнем знакомиться с исследованиями, купим телескоп и станем делиться наблюдениями в соцсетях, строить модели ракет, писать фантастические рассказы, сочинять космическую музыку.