«Ко мне на консультацию пришла 60-летняя женщина, — рассказывает психотерапевт, специалист по помощи пожилым людям Жаклин Зинетти. — Она рассказала о взволновавшем ее событии — недавно ей позвонила 84-летняя мать и сказала: «Прости, я совсем забыла поздравить тебя с Днем матери». Озадаченная дочь ответила: «О чем ты говоришь? Я ведь не твоя мать!» — тогда пожилая женщина извинилась и, казалось, сама была удивлена произошедшей путаницей.
Я рассказала дочери о таком явлении, как перевертывание поколений — когда взрослые дети начинают выполнять родительскую роль для постаревших родителей. Не подозревая о том, она начала превращаться в мать своей матери. Очень живо, почти яростно, дочь возразила: «Я не хочу!» Но есть наследие, от которого никто не может отказаться».
Конец всевластия
Отношения матери и дочери всегда отмечены печатью амбивалентности. Соперничество и подражание следуют одно за другим в течение всей жизни, для того чтобы дочь смогла стать женщиной.
Чтобы жизнь продолжалась, мать должна навсегда распрощаться с целостностью, согласиться отделить себя от нового маленького тела, которое больше ей не принадлежит. Ребенок здесь, в ее руках, сосет ее грудь, а она смотрит на него, немного разочарованная. Он отличается от того, кого она себе представляла мысленно.
Траур по «сказочному» ребенку, внезапная пустота, чувство разочарования из-за того, что она — только место перехода, звено цепи: она осознает принадлежность к цепи поколений. Смерть становится реальностью, и она понимает весь метафизический смысл того, что было для нее прежде отвлеченным афоризмом: «Тот, кто дарит жизнь — дарит смерть».
Передача жизни приводит и к другой потере — она утрачивает статус «дочери своей матери»
Материнство обязывает нести потери: красота, юность, всевластие… и заставляет осознать собственную смертность. Поэтому она ощущает потребность сравнить себя со своей матерью и стать более терпимой по отношению к ней.
Взрослая дочь обнаруживает, что мать уступила ей часть красоты, когда она рассталась с отрочеством и превратилась в женщину. Она взволнована тем, что тело матери теряет силы, рассталось с природным богатством ради того, чтобы дочь смогла зачать ребенка.
Зеркальные игры
Она внимательно, а иногда и с опаской, наблюдает за нарастанием материнских лишений. Она знает, что в любой момент слабость этой женщины может превратиться во всевластие.
Она не забыла неоднозначность, иногда жестокость, их отношений — особенно во время ее подросткового возраста, когда ее мать боролась за сохранение неприкосновенности перед лицом этой угрозы: ребенок того же пола хочет быть похожим на нее и стать тем, кем является она сама — женщиной.
У взрослой дочери есть причины опасаться. Заканчивая свою жизнь, ее мать передаст ей наследство, от которого она пока отказывается, но которое ей будет навязано.
Старость матери — период, наполненный сильными переживаниями, потому что материнские эмоциональные и родственные связи начинают занимать особое место
В течение всей жизни между матерью и дочерью идет зеркальная игра, которая посылает им образы, привычные или неожиданные, желанные или ненавистные, в которых они взаимно узнают себя (или не узнают).
Зеркальные отражения становятся тревожными, когда престарелая мать направляет дочери отражение увядания и приближающейся смерти. В это время дочь часто преодолевает вторую половину жизни. Теряя привлекательность, она более уязвима перед лицом физического упадка, перед лицом смерти. Она чувствует, что у нее стало меньше будущего.
Между стареющей дочерью, которая имеет дело со сложной перестройкой в организме, и пожилой матерью устанавливается своеобразное общение. Перед лицом увядшей женщины, которая служит ей зеркалом, дочь может только распрощаться с молодостью.
Наследие материнской функции
Если мать становится зависимой, это настойчиво побуждает дочь прийти на помощь матери в удовлетворении ее потребностей. А мать ясно дает понять (например, через оговорки — называя дочь «матерью»), что она больше не может или не хочет брать на себя материнские обязанности и отныне делегирует роль. Дочь становится поддержкой дряхлеющей матери и ясно понимает, что она сама старится и не будет жить вечно.
Когда слабоумие обостряется, старая женщина полностью погружается в забытье, дочь охватывают воспоминания. Она вспоминает мать и их противоречивые отношения, которые тем не менее нельзя отбросить, ведь они составляют часть ее женской личности. Она чувствует обязанность стать заботливой матерью для старой матери, стать ее памятью и памятью о ней.
Передача от одного поколения к другому, которая когда-то была самопожертвованием со стороны матери, теперь превращается в насилие по отношению к дочери
Иногда старая женщина кричит, проклинает, жестикулирует, выставляя наружу истощенное тело, возбужденное бессмысленной яростью. Ее изможденное лицо изуродовано гримасой. Какую угрозу она выкрикивает? Потом все утихает, она улыбается и нежно ласкает руку своей дочери, подбадривая ее: «Как твои дела?» Это сильный момент, так как кроме ее матери редко кто из близких задает ей этот вопрос.
Ведьма или добрая фея, женщина, слова которой заставляют жить или умереть, — древние образы хорошей или плохой матери вновь возникают из прошлого. Как и прежде, взрослая дочь говорит себе, что действительно трудно быть дочерью этой женщины. Тем не менее она не хочет навсегда избавиться от этого влияния, которое обволакивает ее с самого рождения. Еще слишком рано, она еще не готова стать в свою очередь носительницей смерти.
