Кризис приватности: что делать, если за нами все время наблюдают?

Как цифровизация и пандемия влияют на наше личное пространство?

Александр Асмолов: В жизни становится все меньше приватного и все больше публичного. Везде стоят камеры, при передвижении требуются QR-коды, социальные сети оценивают, не перешли ли мы границы дозволенного, и могут забанить без предупреждения. В такие моменты мы чувствуем душевную обнаженность, как в песне Александра Галича: «И вот стою я перед вами, словно голенький». И воспринимаем это как нарушение собственной территории. А каждый, кто в нее вторгается, воспринимается как насильник.

Иногда жестко, а иногда нежно оберегаем его границы. Мы сообщаем окружающим: «Не заглядывайте в мой внутренний мир. Ведь это — моя крепость, характеристика моей уникальности». Неповторимое, интимное, личностное, «только мое» относится к тому, что называется приватной территорией в психологии. Когда наша приватность нарушается, это оборачивается тяжелыми травмами.

Борис Новодержкин: Однако не для всех приватность хороша. Вспомните звезд шоу-бизнеса: они прилагают немало сил, чтобы их заметили и таланты растиражировали. В ход идут и фото в стиле ню, и семейные скандалы. Для артистов, политиков и других любителей пиара важна публичность, а не приватность. Она помогает зарабатывать, оставаться в обойме. Приватность — как топор Раскольникова, им можно дрова рубить, а можно старушек-процентщиц.

Как сужение зоны приватности влияет на нас?

Олеся Михайлова: Мы стали очень прозрачными и оцифрованными. И на мой взгляд, для нас в этом больше плюсов, чем минусов. Жить в цифровом мире безопасно и удобно. Как изменилась реальность? Есть такое понятие — «эмиграция без территориального перемещения». Однажды, в 90-е, мы уже эмигрировали, никуда не перемещаясь: жили в СССР, а наутро проснулись в разных государствах. Сейчас мы снова эмигрировали, только уже в электронное государство — где все подсчитано, занесено в цифровую память, у каждого есть свой ID-номер.

Это удобно: все данные хранятся в одном месте, на сайте Госуслуг. Мы можем, не выходя из дома, подать заявление на вступление в брак, получение прав, записать ребенка в кружок, детский сад или школу.

Но несмотря на определенную безопасность, мы стали очень уязвимыми, оказались под ударом. Как в мультике про козленка, который всех посчитал, нас «посчитали» другие. Мы представляем государство машиной, а по сути это тоже люди. И любой чиновник, обладая доступом к информации выше среднего уровня, может узнать все наши данные.

А.А.: На мой взгляд, QR-коды, контроль передвижения и тому подобное — все это симптоматика появления Большого брата (вспомним классические произведения Евгения Замятина и Джорджа Оруэлла). Подобное вторжение — это практика деперсонализации, обезличивания. Вторгаясь на территорию личного мира, где мы чувствуем себя главными хозяевами, нас подвергают тяжелым испытаниям.

Реакция на  вторжение зависит от психотипа. Среди нас есть личности, которые действуют так, как скажет цензор, сильный лидер, — им легче всего адаптироваться. Есть и те, кто по психотипу не готов к подобному вторжению. Они сопротивляются, сооружают преграды и конструируют свои миры, которые помогают укрыться от вторжения.

Как защитить свою «территорию»?

А.А.: Один из способов парирования вторжений — то, что происходит здесь и теперь: мы обсуждаем кризис приватности на страницах журнала. Нет ничего более мощного для победы над вторжением, чем рефлексия. Когда мы все вместе общаемся и анализируем эту проблему, то дезавуируем ее, разоблачаем. Показываем, что мы можем с ней справиться, прибегая к известной формуле: не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Как это сделать?

Мы знаем, что информация о нас, персональные данные собраны на административных сайтах, учтены. Наше местоположение можно отследить. Но мы можем продолжать жить наполненной жизнью: работать, заниматься творчеством, общаться с близкими, поддерживать их. Ответом на попытки вторжения может стать ирония как мощный механизм совладания.

Не хватайтесь за пистолет, не беритесь за палку, а вспомните замечательную сказку «Крошка Енот» с великими правилами психотерапии. Крошка Енот увидел, что на него из пруда смотрит кто-то страшный. Тогда он схватил палку и погрозил сидящему в пруду, и тот стал еще страшнее. На помощь пришла мама-енотиха, она сказала: «Не грози палкой, не корчи рожи, а улыбнись тому, кто сидит в пруду». Улыбкотерапия — это одна из стратегий, которая поможет совладать с ситуацией.

Б.Н.: Однако во время пандемии мы должны четко понимать, что каждый, кто не вакцинировался, не прошел карантин после прилета из другой страны, становится биологическим оружием. QR-коды и ПЦР-тесты помогают сохранить здоровье. Используя коды, мы понимаем, что с их помощью государство отслеживает наше перемещение, связи, — и соглашаемся на это ради собственного здоровья.

Это приводит к протестам, к своеобразной регрессии в подростковый возраст: мы ищем родителя, с которым будем бороться. В новой ситуации, в состоянии неопределенности нам нужен кто-то или что-то, с кем можно посоперничать, на кого спроецировать свой страх. Поэтому каждый раз приходится возвращать себя во взрослое состояние, чтобы оценить, реален ли противник.

Почему появляются теории заговоров, конспирологические теории?

О.М.: Мы любим пугаться. В детстве обожаем слушать и рассказывать страшные сказки на ночь, а взрослыми смотрим фильмы-хорроры. Так мы получаем доступ к своим страхам, которых даже не осознаем. Благодаря фантастическим образам страх из бессознательного проявляется в сознании, и тогда нам кажется, что мы контролируем ситуацию и можем противостоять ей.

Если кто-то верит, что вышки 5G распространяют коронавирус, он может надеть шапочку из фольги. Если убежден, что за ним следит его собственный смартфон, то заклеивает камеру. Как в фильме ужасов: когда из темноты выходит привидение или вооруженный до зубов злодей, сразу становится понятно, что с этим делать. В каком направлении бежать и какие инструменты взять с собой: серебряные пули, заклинание или базуку. Теории заговоров — это попытка справляться со своими страхами.

А.А.: Вера в конспирологические теории присуща сознанию фанатичного общества. Если за меня кто-то все решает, ограничивает в действиях, запрещает самовыражение, то все, что со мной происходит, похоже на алкогольную горячку: «кругом враги, враги, враги». Некоторым становится легче, когда они думают, что коронавирус изобрели враги или просто на нас, как в сказках, ополчились летучие мыши, чтобы отомстить человеческому роду.

В Средние века во время эпидемии чумы сжигали ведьм, они считались носителями чумы. Любая конспирология — это продолжение вечной ситуации охоты на ведьм. Она имеет прямое отношение к парализации нашей чувствительности к иному. Любое иное, непохожее, нездешнее и странное уничтожается.

Конспирологические концепции — это уничтожение непредсказуемого, сложного мира, который вокруг. Динозавры вымерли, потому что у них не было чувствительности к разнообразию. Те, кто несет в своем сознании конспирологические установки, смело вступают на эволюционный путь, по которому уже прошли в никуда динозавры.

Что мы можем сделать, чтобы сохранять здравый смысл в тревожных ситуациях?

Б.Н.: Прежде всего, признать реальность: ограничения в жизни существуют. За нами следят тысячи камер, сайты и социальные сети собирают информацию о нас, государство контролирует перемещение и вводит все новые ограничения. Мы не можем этого избежать. Но понимание своей внутренней свободы поможет нам не пойти по дороге, протоптанной еще динозаврами.

Мы можем использовать внешние ограничения для открытия новых областей свободы, которых раньше не замечали. Теперь, когда мы больше времени проводим онлайн, вместо того чтобы гулять на улице, исследуйте свой мир. Наверняка вы заметили, что у вас гораздо больше возможностей, чем казалось изначально, когда всех отправили на удаленку.

Идите этим путем. Ограничения будут всегда. С возрастом возникают ограничения, продиктованные телом, органами чувств. Но слепые и глухие люди не становятся менее свободными. Есть гораздо более свободные слепоглухонемые, чем те, кто зорок, как орел. Степени свободы безграничны: ищите новые области, замечайте новые стороны пространства той свободы, которой вас никто не лишит.

О.М.: Наша оцифрованность действительно у многих создает ощущение, что о нас все знают, за нами следят, и это сильно повышает градус тревожности. Стабильность во внешнем мире найти затруднительно, поэтому сейчас мы можем искать спасение только в опоре на себя. Стоит задуматься, что может стать внутренними опорами. Я вспоминаю книги Виктора Франкла, пережившего конц­лагерь, и его напутствие читателю — развивать в себе силу духа. Виктор Франкл говорил, что да, я сейчас максимально закрепощен, но я выбираю, улыбаться или нет, помогать другому или нет. У нас все равно всегда остается свобода выбора. И даже если она минимальна, мы можем опереться на нее.

С чего начать, чтобы обрести внутреннюю свободу?

А.А.: Быть внутренне свободным помогает стратегия выстраивания перспектив. Ведь главный признак пагубного вторжения на нашу приватную территорию — это схлопывание перспектив. Мы чувствуем себя растерянными, не видим будущего и не знаем, как его строить. Чтобы поддержать себя, мы можем определить свои цели. Начните с малого: определите цели на какой-то период (например, на год, полгода, месяц) и наметьте перспективы. Это может быть план развития рабочего проекта, поездки в исторически значимые места и изучение артефактов, приготовление новых блюд на собственной кухне. Полюбуйтесь многообразием вариантов, которые предоставляет нам жизнь.

Как только вы начнете конструировать новые миры, увидите альтернативы, поймете, что это ваш выбор, вам будут не страшны ни QR-коды, ни другие ограничения. Если мы знаем, где рифы, то можем построить оптимальную навигацию, чтобы преодолеть преграды. Каждый из нас становится шкипером, который проводит без ущерба свой корабль между рифами-вторжениями и перестраивает навигацию, когда это требуется.