Общение нам так же необходимо, как пища. Когда мы голодны, активируются те же самые нейроны, что и при невозможности общаться с другими, пишут нейропсихологи. Наш биологический вид, подобно волкам или лошадям, нуждается в том, чтобы быть в группе.
Изоляция убивала нас как в переносном, так и в прямом смысле, ослабляя иммунную систему. Мы склонны объединяться вокруг идей, партий, профсоюзов, общности интересов, отделяющих союзников от врагов, хороших от плохих. Это позволяет найти свое место в мире.
Три вида дружбы
Аристотель различал три вида дружбы.
- Дружба, основанная на пользе. Сегодня это может быть общение, которое помогает нам совершенствоваться, — с коллегой или со знакомым по фитнес-клубу.
- Дружба ради удовольствия. Она основана на взаимопонимании, когда другой позволяет нам полнее наслаждаться радостями жизни.
- Дружба во имя блага. Основана на взаимном уважении, которое связывает между собой тех, кто имеет те же взгляды на жизнь и моральные принципы.
Нам нужны не только крепкие связи с близкими, но и регулярные поверхностные, но дружелюбные контакты — например, обмен репликами с соседкой или продавцом в супермаркете. Бурная стычка с незнакомцем на улице может испортить весь день, так как затрагивает потребность в том, чтобы нас ценили и любили.
Характерный признак текущей эпохи: в соцсетях многие проводят больше времени с незнакомыми собеседниками, чем с родными и друзьями.
Друзья детства
Друзья детства занимают особое место в нашем сердце. Нас сближают общие воспоминания. Они видели своими глазами наши первые невзгоды, принимали участие в первых больших глупостях. Одним фактом своего существования они подтверждают, что все это было на самом деле.
Общаясь с ними, мы начинаем осознавать, как сильно изменились. И также спрашиваем себя: «Были ли мои поступки правильными? Подходит ли мне по-настоящему та жизнь, которой я живу? Может быть, я загубил те задатки, которые были у меня в юности и молодости?»
Вот поэтому мы и сохраняем на протяжении всей жизни особую нежность к друзьям детства. Даже если нечего друг другу сказать после того, как мы стали взрослыми.
Эффект дикобраза
Попытку переосмыслить отношения предпринял и Зигмунд Фрейд. Вслед за философом Артуром Шопенгауэром он уподобляет людей дикобразам: мы нужны друг другу, но ранимся, если подходим слишком близко. Нам необходим другой, но в то же время сам факт его существования ограничивает нашу свободу. Фрейд не верил во всеобщую любовь, которую проповедуют религии. По правде сказать, он был убежден в том, что не все люди достойны любви.
Психиатр писал о том, что другой заслуживает нашу нежность по двум причинам:
- или потому что он похож на нас — тогда мы любим в нем себя,
- или потому что он настолько совершеннее нас, что мы видим в нем свой идеал.
С точки зрения Фрейда, любые отношения — форма проявления эроса как мощного полового инстинкта. Мы общаемся не только для того, чтобы сделать жизнь легче, но и чтобы смягчить инстинкт агрессии, который есть в каждом. Так и появляется почва для двусмысленности и скрытая ненависть.
Агрессия не обязательно проявится открыто. Откровенность, которой гордятся некоторые наши близкие («Я говорю тебе все, что думаю»), — иногда просто стратегия, позволяющая язвить, не принимая на себя ответственности за это поведение.
Но и отсутствие критики — не гарантия здоровых отношений. Многие вспомнят друзей, которые всегда готовы говорить комплименты о том, как мы одеваемся, стрижемся и работаем, и они действительно так думают! Но в то же время испытывают тайное удовольствие, если видят, что обтягивающие джинсы подчеркивают недостатки нашей фигуры, или говорят про себя, что сделали бы нашу работу намного лучше.
Все начинается с младенчества
Мы не выбираем первые социальные связи. Полностью зависимый младенец, чтобы не умереть от голода или холода, спонтанно привязывается ко взрослому, который различает его потребности и удовлетворяет их. Естественным образом такое требование заботы о себе превращается в желание любви. Разумеется, кроме семьи существуют и другие места социализации, в которых учатся, как вести себя с другими (детский сад, школа, работа…).
Но ранний эмоциональный опыт общения с родителями, братьями и сестрами влияет на характер привязанности к другим и манеру поведения с ними в дружеских, личных или производственных отношениях. Сами того не зная, мы очень хотим вновь обрести то, что было уже знакомо. Или, напротив, стараемся этого избежать: в этом случае часто вопреки собственной воле мы воспроизводим старые неудовлетворительные схемы.
Формула счастья
Не все одинаково способны к счастливым отношениям. К тому же легко ли определить для себя по-настоящему, что полезно, а что нет?
Отношения с другим могут быть очень бурными, восторженными и в то же время тревожащими и дестабилизирующими. Они захватывают нас целиком. В этом их отличие от гармоничной привязанности, которая предполагает двойное измерение: мы доверяемся другому, о котором знаем не так уж много, и в то же время слышим себя и свои чувства.
Если мы любим себя недостаточно или переживаем трудное время, у нас может возникнуть желание раствориться в другом без остатка и забыть о своем существовании. Удивительным образом те отношения, которые окружающие посчитали бы патологическими, могут идеально подходить нам в некоторые периоды жизни.
Невозможно вывести формулу идеальной дружбы, как и идеальной любви. Каждая новая наша связь с другим человеком — это уравнение с множеством переменных. Но именно это делает любые отношения в нашей жизни интересными и в чем-то особенными.
Испытание общением
Кризисы в разных областях — здоровья, политики, финансов — проверяют на прочность наши связи. Отношения меняются, и не всегда в лучшую сторону. Вместе с тем они заставляют задуматься о том, что мы сами представляем собой и что имеет настоящую ценность.
Смутные времена открывают в нас качества, которых мы в себе не подозревали. В одних неожиданно для них самих просыпается альтруизм, а другие становятся эгоцентриками. Для 45-летней Эльвиры период самоизоляции стал поводом для пересмотра отношений: «Моя подруга уехала с мужем жить на дачу и регулярно присылала мне виды своих клумб и живописных окрестностей, по которым она гуляла, в то время как я сама была заперта в своей городской однушке! Предполагалось, что меня эти фото подбодрят, но мне казалось, что за этим стоит желание напомнить мне, что у них есть загородный дом, в отличие от меня. Я, конечно, читала у Фрейда о том, что все отношения отчасти амбивалентны, но это оказалось для меня чересчур. Я прекратила наше общение».
Разногласия с другими обнаруживают, во что верит каждый из нас. Заодно мы выясняем, готовы ли вынести различия в наших убеждениях ради сохранения отношений. «Я поругалась с лучшей подругой из-за того, что отказалась идти на митинг в поддержку Навального, — рассказывает 30-летняя Варвара. — Подруга обозвала меня трусихой и приспособленкой. Месяц мы не разговаривали. Потом она извинилась за резкость, а я сказала, что понимаю причину: она вызвана тем, что подруга хотела лучшего будущего для страны. Я тоже его хочу, хотя путь к нему вижу иначе. Мы нашли то общее, что нас по-прежнему объединяет».
Отношения никогда не будут совершенно безболезненными. Потребность в общении — базовая, но это не значит, что она всегда будет удовлетворена. Отсюда страдание, которое сопутствует нашей жизни с другими. «Взрослость можно считать выработанной способностью терпеть определенный уровень социальной боли, — подчеркивает философ и психоаналитик Жюли Реше. — Как и ребенку, взрослому нужен заботящийся о нем другой, но, в отличие от ребенка, взрослому полагается уметь обходиться без опеки. Взрослый — это осиротевший ребенок, даже если его родители еще живы. Любовь тоже невозможна без социальной боли. Не существует иного способа узнать, что мы любим другого, кроме как испытать его болезненную нехватку и стать гиперчувствительным к его отношению — то есть принимать все слишком близко к сердцу».
