«И мой сурок со мною»: как справиться с рутиной

Такая разная рутина

«Мы с мамой договорились созваниваться по воскресеньям, и я заранее знаю, что она в очередной раз расскажет об успехах, которых добились дочери ее подруг и знакомых, — говорит 43-летняя Лидия. — Что на это отвечать, непонятно! „Прости, что я у тебя не получилась такой дочерью, которой ты заслуживала“? Ожидание этого разговора каждый раз отравляет мне настроение начиная с вечера пятницы».

Но некоторых повторы радуют: «Когда я решил делать зарядку, я весил 120 килограммов, — рассказывает 28-летний Игорь. — Знал, что вряд ли смогу заниматься подолгу, и договорился сам с собой, что буду делать упражнения не больше 15 минут, но зато ежедневно, без исключений. Прошло полгода, сейчас во мне 95 килограммов. Я победил: чувствую себя лучше и горжусь, что исполнил задуманное».

Похоже, однообразие действий не всегда заставляет скучать? «Если это наш собственный выбор, то повтор дает ощущение контроля, — считает психоаналитик Мария Худякова. — Шаг за шагом мы идем к цели, и пусть каждый шаг в чем-то похож на предыдущий, мы замечаем разницу, которая подтверждает продвижение вперед».

Представим противоположное: постоянно меняющиеся условия — это сильный стресс. Никогда не знать, что случится в следующий момент, к какому результату приведут наши действия… На такие приключения интересно смотреть в кино, однако вряд ли кто-то захотел бы пережить это в реальности! Но, как в случае Лидии, рутина бывает невыносимой, вызывает уныние и скуку.

«В этом случае скука — признак насилия над собой: я делаю то, что мне не нравится, но я считаю себя обязанным делать это, причем не всегда даже точно зная почему», — объясняет гештальт-терапевт Евгений Тумило. Так порой мы заставляем себя быть исполнительными на работе, вежливыми с соседями, любящими с родителями…

Стерпится-слюбится?

Маркер самонасилия — слово «надо» и идея, что надо потерпеть. «Надо — это чье-то чужое „хочу“, — продолжает гештальт-терапевт. — Мама хочет со мной разговаривать, общество требует от меня, чтобы я работал». Как выбраться из этого?

Есть тупиковый путь. «Многие пытаются заставить себя полюбить то, что им на самом деле не нравится, например, мыть полы, — рассказывает Евгений Тумило. — И это, конечно, не получается: сложно полюбить нелепые движения мокрой тряпкой в неудобной позе! Но можно понять, какая потребность стоит за этим».

Зачем мне чистый пол? Чтобы удовлетворить чувство прекрасного, избежать стыда перед нагрянувшими гостями или… Поняв свою потребность, я могу сознательно выбрать: смириться с неудобством ради значимой цели или, может быть, передоверить это дело специалистам из клининговой компании…

В поисках выхода

«Когда я впервые пришел в гости к моей институтской подруге, то от смущения ляпнул, что люблю вареный лук, — рассказывает 34-летний Дмитрий. — И каждый раз с тех пор меня заботливо угощали вареным луком, который я на самом деле терпеть не могу! И только недавно я собрался наконец с духом и признался в этом».

История скорей забавная, но трудность вполне реальная: даже когда мы знаем, чего хотим, нам бывает нелегко объявить об этом другим. Ведь мы рискуем нарушить их ожидания и свое негласное обещание оставаться такими, какими они привыкли нас видеть.

«Если я не хочу звонить маме, то чего я хочу: какие отношения для меня приемлемы? Если не хочу быть покладистым на работе, то каким я хочу себя видеть? Задавайте себе вопросы до тех пор, пока не получите ответ», — предлагает Евгений Тумило.

Возможно, это легче сказать, чем сделать: привыкая кружиться в повторах, вовлеченные в череду действий и событий, которые кажутся нам необходимыми, мы не сразу обнаруживаем в них самих себя и свои желания. Для этого требуется некоторая настойчивость и готовность к самоисследованию. Неслучайно у нас порой возникает соблазн просто все пустить под откос.

Герой Билла Мюррея из «Дня сурка» тоже объедался сладостями и грабил инкассаторов. Конечно, он знал, что ему за это «ничего не будет». Но даже страх перед наказанием или негативными последствиями не всегда останавливает нас.

Соблазн разрушения

«Избыток рутины может привести к потере вкуса к жизни, а в крайних случаях — к отчаянию и депрессии», — замечает Мария Худякова. Антипод терпения — ощущение «Все, с меня хватит!». Иногда необходимо позволить себе стать плохими просто для того, чтобы стать другими.

Идея разрушения связана с идеей освобождения. Несвобода начинает тяготить. Злость, хоть в быту мы и считаем ее негативным чувством, полезна: она позволяет понять, что нам плохо, и мобилизует силу, чтобы мы сделали себе хорошо.

«Когда мы заряжены злостью, ее выплескивание сродни оргазму, это телесная и психическая разрядка», — объясняет Евгений Тумило. Если злость по адресу, то проблема решается или может решиться. Если не по адресу, не решится точно.

Избавление от скуки — не обязательно через бунт. Но через бунт лежит путь освобождения от норм, ценностей, навязанных правил — эти установки сильнее, чем ресурсы отдельного человека. Отсюда и возникает бунт как некоторое перенапряжение сил, чтобы создать себе сверхвозможность по преодолению.

Социум оказывает на нас мощное давление (которое выражается в гласных и негласных требованиях, какими мы должны быть и что делать), и для того, чтобы преодолеть его, нам требуется много энергии.

«Это похоже на то, как происходит эмансипация подростка от родителей через бунт, — продолжает гештальт-терапевт. — В некоторых случаях эмансипация от социума происходит подобным образом и также имеет антисоциальную окраску».

Формой бунта против навязанных норм может быть и уход — в одиночество, изоляцию, аскезу. Но полноценная человеческая жизнь возможна только в общении с другими, поэтому мы стремимся к тому, чтобы интегрировать свои желания в социальную жизнь.

Жажда совершенства

Герой фильма вышел из повтора, когда у него получился совершенный день. И нам интересна сказка, в которой каждый день можно жить идеально. Или не каждый, а хотя бы один.

Но в сюжете заложен парадокс: хотя на календаре все время одно и то же число, вечное второе февраля, и обстановка та же, репортер каждый день делает что-то новое. Если мы делаем одно и то же, то и получаем в итоге одно и то же.

Крупные перемены могут казаться нам небезопасными, но «мы сами топ-менеджеры своей жизни и можем выбирать, что делать, — подчеркивает Мария Худякова, — а также выбирать масштабы перемен. Можем даже не сразу приступать к ним, а попробовать для начала в однообразных событиях „найти отличия“, как в волшебных картинках детства. Возможно, вы увидите отличия и почувствуете, в какую сторону захочется двинуться».

Взять и приспособиться

Но как все-таки быть в том случае, если неприятная рутина касается не только нас самих, но и других, как в случае Лидии и ее мамы? «Все, что cвязано с другими, потенциально конфликтно, и конфликт может быть неразрешим, — предупреждает Евгений Тумило. — Не со всеми можно прийти к взаимопониманию. И здесь может оказаться целительной идея собственного бессилия».

Дети, как правило, бессильны перевоспитать родителей. Вопрос в этом случае имеет смысл ставить иначе: как адаптироваться к неприятной ситуации. Не терпеть, страдая, а творчески приспособиться. «Можно, например, изменить договоренность и созваниваться не раз в неделю, а раз в месяц, — говорит гештальт-терапевт. — И еще бывает полезно узнать, какая потребность другого стоит за тем его поведением, которое нам не нравится».

Возможно, постаревшей маме тревожно, и она хочет, чтоб ее успокоили, или сомневается в том, что была хорошим родителем, и хочет признания. Понимая это, мы можем иначе строить общение.

Дело не в том, чтобы принять одно решение на всю жизнь и следовать ему, несмотря ни на что, а в том, чтобы позволить себе видеть противоречия (внутри и снаружи) и искать способы разрешать их.