Год мобилизации: как он сказался на нас? Отвечают пять экспертов Psychologies

По прошествии времени людей, обращающихся за помощью в остром состоянии, стало меньше. Однако в мире по-прежнему сохраняется нестабильность, поэтому жалобы на повышенную тревожность сохраняются. Многие приходят за помощью, чтобы легче пройти процесс адаптации в другой стране — специфика адаптации при эмиграции отличается от запланированного переезда. В такие моменты людям особенно важна психологическая поддержка, чтобы мягче пережить изменения в жизни.

Также сейчас часто приходят с запросами, связанными с отношениями в паре. Речь может идти о каких-то разногласиях, недопониманиях, повторяющихся ссорах. В некоторых случаях нестабильное состояние одного из партнеров сильно сказывается на отношениях.

Например, в парах часто у кого-то оказывается депрессивное расстройство, и в большинстве случаев это становится довольно серьезным испытанием для отношений. Дело в том, что другой партнер может не понимать, чем он способен помочь, чувствовать свое бессилие, а иногда и вовсе не воспринимать такое состояние своего близкого всерьез. Порой действительно крайне тяжело справиться с происходящим самостоятельно, и пары обращаются за помощью к семейному психологу.

Кроме того, из-за продолжительного стресса многим пришлось столкнуться с эмоциональным выгоранием. Люди стараются восстановить свои ресурсы и приходят за этим в психотерапию.

«Здравствуйте. Работаете ли вы с военными?» — вот такие сообщения на прошлой неделе я получила пять раз. Кроме того, мой личный топ запросов 2023 года состоит из:

• Тревожных, панических расстройств и страхов;

• Работы с горем;

• Неврастении и сопутствующих состояний (эмоциональное истощение, слабость, апатия, бессонница, раздражительность, выгорание) — к слову, социальная статистика показывает соотношения неврастений и тревожных расстройств как 5 к 4;

• Депрессивных состояний и потери смысла жизни;

• Агрессии и управления ею;

• Неврозов навязчивых состояний;

• Семейных отношений и конфликтов.

Еще два года назад с этими запросами обращались в основном женщины: на 10 клиентов женского пола приходился всего 1 мужчина. Сейчас ко мне обращаются в основном мужчины, и многим необходима именно срочная помощь сегодня, завтра или вообще «можем ли мы провести консультацию сейчас?».

Тревоги, страхи, эмоциональные трудности коснулись практически каждого из нас. Сохраняется общий тревожный фон в обществе, который не может не оказывать влияния даже на сферу отношений и выбор профессии у подростков.

При объявлении мобилизации год назад за несколько дней ко мне обратилось более 10 парней и мужчин, которые приняли решение о релокации. Страх, паника, отсутствие какого-либо плана — вот с чем они приходили. В течение года некоторые из них возвращались уже с депрессивными состояниями.

В целом могу сказать о том, что данная ситуация явилась катализатором психических процессов, которые были в латентном состоянии. Исключая, конечно, обращения военных или мобилизованных — это совершенно новая история, с которой не все психологи сталкивались ранее.

Когда только началась история с СВО и потом с мобилизацией, люди стали больше думать о своей безопасности. Тогда подверглась сомнению сама идея привычной мирной жизни — слишком много страшных, пугающих событий, которые напрямую касаются уже всех. Едва ли найдется семья, которой текущая ситуация обошла стороной, особенно если в ней есть пригодные к воинской службе мужчины. Все стали задумываться о том, что случилось с их жизнью, сколько вложенных сил и ресурсов они потеряли, как теперь жить и за счет чего ловить ощущение того, что все в порядке, когда вокруг все совсем не в порядке. Это был момент потери того образа жизни, который многие создавали годами. 

С течением времени люди разделились на два лагеря: те, кто продолжил задавать себе эти вопросы, и те, кто эволюционировал, принял текущий момент как неизменный, тот, на который нельзя как-то повлиять, в котором можно только как-то жить. И тут уже каждый смотрел по обстоятельствам. Многие обдумывали идею эмиграции, релокации. Большинство людей, которые занимаются в России серьезными делами, укоренились в них и не могут собрать рюкзак и уехать, поняли, как им жить в текущих реалиях, не теряя в качестве жизни и справляясь с тревогой. 

Надо сказать, что СВО открыла для многих людей перспективы, в частности, в работе, то есть нельзя сказать однозначно, что это только плохо. Да, это ужасно, потому что люди погибают, потому что очень неспокойное время, потому что новости каждый день тревожные… Но эта ситуация создала и много возможностей. И вот есть те, кто этими возможностями решил воспользоваться и сказать своей жизни «да», несмотря ни на что. Не бежать никуда, не прятать голову в песок, признать все в том виде, в каком оно существует, здраво оценить риски для себя и для своих близких и продолжать действовать, продолжать жить, продолжать создавать что-то.

Так запросы из таких глубоко экзистенциальных о смысле всего происходящего перешли в более практическую плоскость: как мне посреди этого всего сейчас жить так, как я хочу, как мне научиться принимать те ограничения, которые накладывают внешние обстоятельства на мою жизнь.

Трудности были всегда, просто сейчас они стали очень яркими, их уже нельзя игнорировать. Стало понятно, что идея контроля провалилась, никто ничего не контролирует. Максимум, что мы можем контролировать, — это свои дела и самих себя. Мы можем изыскать какую-то ответную реакцию на изменения, опираясь на себя, опираясь на то, что делает нас нами, зная, в чем наша сила, в чем наша стойкость, в чем наша живучесть.

Приняли, что вот так сейчас выглядит действительность и ничего с этим сделать нельзя, а жизнь никто не отменял, надо жить. Войны имеют тенденцию заканчиваться, и любые катаклизмы в итоге разрешаются тем или иным способом. Так что нельзя просто поставить жизнь на паузу, задавая себе вопросы, на которые не находишь ответа.

Это очень экзистенциальная история. Такие события, как СВО, как мобилизация, заставляют глубоко задуматься о природе вещей и понять, что, в принципе, всегда было что-то, что нельзя контролировать, на что нельзя повлиять. Просто случается какой-то такой невероятный форс-мажор того или иного объема, и вот с ним надо иметь дело. И если вы, переживая это грандиозное событие, выживаете, не умираете и остаетесь живыми, ходите на работу, растите детей, планируете что-то, то найдется способ действовать даже в такой ситуации, которая, казалось бы, настолько все поменяла.

Поэтому все так или иначе адаптировались и обросли такой как бы экзистенциальной кожей: не перестали чувствовать, не перестали думать, но стали более реально смотреть на мир и привыкли к тому уровню давления, который сейчас все переживают. 

Все очень в таком практическом ключе, то есть можно сказать, что люди захотели жить еще больше. С точки зрения динамики интересно то, что люди в большинстве своем готовы действовать в изменяющемся мире вне зависимости о того, какая новость прилетит, какой закон будет принят, какое событие произойдет. Это такая точка невозврата. Мы ведь вряд ли будем жить как раньше. Многие понимают, что как раньше не будет никогда, будет что-то новое, и относятся к этому новому с интересом.

Собственно, это лучшее, что можно себе пожелать: чтобы, проживая даже такие катастрофические изменения, находить в себе возможность удивляться, быть любознательным, смотреть в будущее с каким-то интересом и ждать, верить в то, что удастся свою жизнь прожить достойно, по себе, сделать важные вещи и выдержать то давление, которое приходит из внешнего мира.

Среди моих клиентов преимущественно мужчины, и основным, «рабочим» запросом было и остается обретение опоры в себе для борьбы с тревожностью. Женщины, как правило, оставляют мне поле для действий, а вот мужчины приходят уже с конкретным предложением: «Я испытываю тревожность, хочу стать более уверенным, чтобы эта тревожность ушла».

Новые клиенты обращаются в основном в состоянии «вроде бы все хорошо, но что-то не то», и мы ищем это самое «что-то не то». Отсюда и волна клиентов с паническими атаками — последние полгода много людей приходят в краткосрочную терапию именно с этим запросом. В целом сейчас большинство хочет избавиться от негативных мыслей и состояний, начать радоваться хоть чему-то. Первым шагом мы избавляемся от тревожности, а вторым — возвращаем человеку его авторство жизни.

Вместе с тем любое стрессовое и тревожное состояние актуализирует в человеке самые разные сферы жизни, самые разные потребности, поэтому в попытке обрести почву под ногами клиенты стараются как минимум избавиться от прошлых «болячек», незакрытых гештальтов, которые до этого сильно не беспокоили. И не только новые клиенты, но и постоянные иногда удивляют новыми задачами. Здесь уместно совершенно не мотивирующее (в отличие от изначального) понимание фразы «прилив поднимает все лодки»: если мы не можем уйти и избавиться от внешнего раздражителя, мы будем избавляться от внутреннего раздражения.

Для многих это год психологической ревизии внутреннего мира, ценностей и взглядов. Клиенты хотят уйти от проживания ненужных контактов, понять, любят ли они человека, с которым находятся в отношениях, стоит ли им уходить с работы или начинать бизнес. Очень много прямых вопросов к психологу и самому себе, экзистенциальных вызовов: размышления о том, что будет после, когда меня уже не будет, принятие факта смерти, конечности собственной жизни, проявленности или, что более точно, присутствия в своей жизни. 

Например, один из моих клиентов осознал, что хочет кардинально изменить свою жизнь и вообще «начать ее заново». В нашей работе родилась метафора про воздушный шар, которому для набора высоты и длительного полета необходимо от чего-то избавиться. В качестве мешка с песком он выбрал работу, некоторые свои увлечения, статусы, которые были когда-то важны. Окружение клиента напугали резкие перемены в его жизни, но он был счастлив оттого, что «взлетел».

Другой не понимал, что чувствует к своей жене, с которой он прожил долгое время. В процессе терапии он очень много вспомнил, перебрал как какой-то механизм, осмыслил и осознал свои чувства. И отношения, которые были на грани развода, стали вновь ценными, дающими опору, «простые» разговоры с самим собой и супругой вывели из отношений напряжение и придали им новый смысл.

В моей лично практике мобилизация никак не изменила работу с клиентами, потому что есть реальная социальная ситуация. У части тех, кто уехал от мобилизации, стало меньше средств, потому что на новом месте нужно арендовать жилье, детей водить в школу, устраивать. И у них просто эти базовые нужды важнее, чем психологические. У тех, кто уже был в терапии и уехал, все то же самое: мы продолжаем работать онлайн по тем же запросам, которые и были.