Эксперимент Милгрэма полвека спустя

Профессия: палач

В 1961 году в Иерусалиме судили Адольфа Эйхмана, непосредственного руководителя массового уничтожения евреев в нацистской Германии. Процесс был важен не только тем, что преступника настигло заслуженное возмездие, но и огромным влиянием, которое он оказал на развитие современных представлений о социальном поведении человека.

Самое сильное впечатление на наблюдавших за ходом суда произвела линия защиты, выбранная Эйхманом, который упирал на то, что, управляя конвейером смерти, он всего лишь делал свою работу, выполнял приказ и требования законов. И это очень похоже на правду: подсудимый вовсе не производил впечатления чудовища, садиста, маниакального антисемита или патологической личности. Он был невероятно, ужасно нормален.

Суду над Эйхманом и детальному разбору психологических и социальных механизмов, заставляющих нормальных людей совершать ужасные злодеяния, посвящена ставшая классикой моральной философии книга Ханны Арендт, освещавшей процесс для журнала The New Yorker, «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме» (Европа, 2008).

«Опыт должен быть доведен до конца»

Другое, не менее знаменитое исследование банальности зла провел йельский психолог Стэнли Милгрэм (Stanley Milgram), доказавший экспериментально: действительно, самые обычные люди, как правило, настолько склонны к подчинению фигуре, наделенной властью, что, «всего лишь» выполняя приказ, способны на крайнюю жестокость в отношении других людей, к которым не питают ни злобы, ни ненависти¹.

«Эксперимент о повиновении», больше известный просто как «эксперимент Милгрэма», был затеян через несколько месяцев после начала суда над Эйхманом и под его влиянием, а первая работа о его результатах вышла в 1963 году.

Эксперимент был устроен так. Участникам его представили как исследование влияния боли на память. В опыте участвовали экспериментатор, испытуемый («учитель») и актер, игравший роль другого испытуемого («ученика»). Заявлялось, что «ученик» должен заучивать пары слов из длинного списка, а «учитель» — проверять его память и наказывать за каждую ошибку все более сильным электрическим разрядом.

Перед началом действа «учитель» получал демонстрационный удар напряжением 45 В. Его также заверяли, что удары током не причинят здоровью «ученика» серьезного вреда. Потом «учитель» уходил в другую комнату, начинал давать «ученику» задачи и при каждой ошибке нажимал на кнопку, якобы дающую удар током (на самом деле актер, игравший «ученика», только делал вид, что получает удары). Начав с 45 В, «учитель» с каждой новой ошибкой должен был увеличивать напряжение на 15 В вплоть до 450 В.

Если «учитель» колебался, прежде чем дать очередной «разряд», экспериментатор заверял его, что берет на себя полную ответственность за происходящее, и говорил: «Продолжайте, пожалуйста. Опыт должен быть доведен до конца. Вы должны это сделать, у вас нет выбора». При этом, однако, он никак не угрожал сомневающемуся «учителю», в том числе не угрожал и лишением вознаграждения за участие в эксперименте ($4).

В первой версии эксперимента помещение, в котором находился «ученик», было изолировано, и «учитель» не мог его слышать. Только когда сила «удара» достигала 300 вольт (до этого момента дошли все 40 испытуемых, и ни один не остановился раньше!), актер-«ученик» начинал биться о стену, и вот это «учитель» слышал. Вскоре «ученик» затихал и переставал отвечать на вопросы.

До самого конца дошли 26 человек. Они, повинуясь приказу, продолжали нажимать кнопку, даже когда «напряжение» достигло 450 В. На шкале их «прибора» значения от 375 до 420 В были помечены надписью «Опасно: сильнейший шок», а отметки 435 и 450 В — просто знаком «ХХХ».

Разумеется, эксперимент много раз повторяли, проверяли и перепроверяли, слегка варьируя условия (гендерный состав участников, степень давления со стороны экспериментатора, поведение актера-«ученика»). В одной из версий, в частности, когда сила «удара» достигала 150 В, «ученик» начинал жаловаться на сердце и просил прекратить, и «учитель» его слышал. После этого 7 человек из 40 отказались увеличивать «напряжение» далее 150-вольтной отметки, однако до конца — до 450 В — дошли, как ни странно, те же 26 из 40.

45 лет спустя

Влияние эксперимента Милгрэма на профессиональное сообщество было столь велико, что теперь разработаны этические кодексы, делающие его полную реконструкцию невозможной.

Но в 2008 году Джерри Бергер (Jerry Burger) из Университета Санта-Клары в США все же воспроизвел эксперимент Милгрэма², модифицировав его условия с учетом существующих ограничений. В опытах Бергера «напряжение» увеличивалось только до 150 вольт (хотя на шкале «прибора» разметка шла до тех же 450 В), после чего эксперимент прерывался.

На этапе отбора участников отсеяли: во-первых, тех, кто знал об эксперименте Милгрэма, во-вторых, эмоционально нестабильных людей. Каждому из тестируемых минимум трижды повторили, что он может прервать опыт на любой его стадии, при этом вознаграждение ($50) возвращать не придется. Сила демонстрационного (реального) удара током, который получали испытуемые перед началом эксперимента, составляла 15 В.

Как выяснилось, за 25 лет изменилось немногое: из 40 испытуемых 28 (то есть 70%) были готовы продолжать увеличивать напряжение и после того, как «ученик», якобы получив 150-вольтный удар, жаловался на сердце.

Во имя высокой цели

А теперь, благодаря архивным материалам³, которые проанализировали социальные психологи из четырех университетов Австралии, Шотландии и США, обнаружилось, что и в первоначальном эксперименте все на самом деле обстояло еще хуже, чем мы привыкли думать.

Дело в том, что из чтения работ, которые публиковал сам Милгрэм, создается впечатление, будто подчиняться приказам участникам эксперимента было тяжело и неприятно, а то и вовсе мучительно. «Я видел, как в лабораторию вошел солидный бизнесмен, улыбающийся и уверенный в себе. За 20 минут он был доведен до нервного срыва. Он дрожал, заикался, постоянно дергал мочку уха и заламывал руки. Один раз он ударил себя кулаком по лбу и пробормотал: «О боже, давайте прекратим это». Тем не менее он продолжал реагировать на каждое слово экспериментатора и безоговорочно ему повиновался», — писал он.

Но изучение записей об обратной связи, которую давали испытуемые после того, как эксперимент завершался и им раскрывали глаза, объясняя истинную суть случившегося, говорит о другом. В архивах Йельского университета такие справки имеются относительно впечатлений 659 из 800 добровольцев, участвовавших в разнообразных «дублях» эксперимента. Большинство этих людей — обычных, нормальных людей, не садистов или маньяков — не выказало никаких признаков угрызений совести. Наоборот, они сообщали, что рады были помочь науке.

«Это проливает новый свет на психологию подчинения и соответствует другим имеющимся свидетельствам того, что людьми, творящими зло, обычно движет не стремление творить зло, а уверенность, что они делают нечто достойное и благородное», — комментирует один из авторов архивного исследования, профессор Алекс Хаслам (Alex Haslam).

Ему вторит его коллега по этой работе профессор Стивен Райхер (Stephen Reicher): «Можно предположить, что ранее мы превратно понимали этические и теоретические проблемы, поставленные исследованиями Милгрэма. Следует задать себе вопрос — нужно ли заботиться о благополучии участников экспериментов, заставляя их думать, будто причинение страданий окружающим можно оправдать, если оно было совершено во имя благой цели».

В исследовании принимала участие и австралийский режиссер-документалист, профессор Университета Маккуори в Сиднее Кэтрин Миллард (Kathryn Millard). Материалы, найденные в архивах, она использовала в своем новом фильме «Палата шоковой терапии» (Shock Room), который сейчас выходит на экраны. Фильм исследует средствами кинематографа, как и почему люди подчиняются преступным приказам, и, что не менее важно, как и почему некоторые все-таки отказываются творить зло.

Самое время в очередной раз задать себе вопрос: «А как бы поступил я?»