«Да все вы одинаковые!»: откуда берется мужская обида на женщин

Детство и эмоциональная привязанность к матери

Мы, люди, по определению несамостоятельны, и сам факт принадлежности к роду человеческому свидетельствует о том, насколько нам необходимы другие. Мы рождаемся в абсолютной зависимости от опекающих нас взрослых, а значит, в детстве не способны без помощи других удовлетворить свои базовые потребности. Для питания, защиты, безопасности, крова, заботы, физического контакта и взаимодействия нам кто-то нужен. Кроме этого, для изучения окружающего мира, выражения потребностей и эмоций нам необходимо поощрение.

Мы — млекопитающие, и для нас материнская фигура намного значительней отцовской, особенно в первые месяцы жизни. Мы появляемся на свет из материнского тела, она кормит нас грудью, мы распознаем биение ее сердца и ее запах. Все это ложится в основу первичного эмоционального взаимодействия ребенка. И его значение настолько велико, что соматосенсорная система, отвечающая за осязание, закладывает первичный нейропсихологический базис для эмоций, в то время как соматосенсорная система, отвечающая за обоняние и распознающая материнский запах, формирует первичную нейропсихологическую основу для близости.

При нормальном развитии эти две эмоционально-сенсорные системы составляют разнообразные паттерны сложной сенсорной стимуляции, при которой базовое доверие, привязанность и близость, благодаря их вовлечению в процессы переживания удовольствия и слияния, соединяясь между собой, формируют эмоциональный мозг, способный любить. Согласно нейропсихологу Джеймсу У. Прескотту (Национальный институт детского здоровья и развития человека, Бетесда, Мэриленд, США), такой нейроинтегрированный мозг развивается в очень раннем возрасте

Прескотт отмечает, что если во время развития мозга ребенок не может идентифицировать запах материнского тела через грудное вскармливание (мать может быть отстраненной, страдать послеродовой депрессией, отвергать ребенка или решить не кормить грудью), то в будущем, уже во взрослом возрасте, это может привести к неблагоприятным последствиям в близости и сексуальных отношениях. И, разумеется, в мужчине сформируются основы будущей обиды на женщин.

Когда потребности ребенка не удовлетворяются, он страдает. Детский мозг воспринимает недостаток внимания, утешения или нежности точно так же, как недостаток еды. Поэтому он научается отдаляться от боли. И единственный способ добиться этого — стараться не испытывать нужду. Например, если опекуны, а особенно мать, не удовлетворяют его потребность в физическом контакте, ребенок вычеркивает из сознания потребность в контакте, необходимом для выживания. 

Вот только она не исчезает — она подавляется и рано или поздно, уже во взрослом возрасте, даст о себе знать в символической форме или как проекция. К примеру, навязчивая потребность в успехе или социальном признании — это символическое проявление нехватки внимания и любви в раннем возрасте. И аналогичным образом сильная боль и отчаяние, которые испытывают люди во время вспышек ревности, — это проекция потребности в эмоциональной исключительности со стороны одного из родителей.

Каждая боль, каждая неудовлетворенная потребность символически проявляется в жизни взрослого человека, и прежде всего, в сфере любовных отношений. И если эти неосознанные эмоциональные ожидания не удовлетворяются, злость и гнев на женщину как на символический источник боли приводит к сильнейшей обиде. Детская неудовлетворенность проявляется в базовом стремлении к жизни, в том, как мы во взрослом возрасте устанавливаем контакты с женщинами и как мы относимся к самим себе, когда дело касается способности принимать любовь. 

В качестве примера можно взять страх, который испытывают мужчины, проявляя искренние намерения по отношению к женщине. Он возникает из-за эмоциональной фобии испытать чувство вины, вызванное ответственностью за причиняемые ей страдания. Все мы в детстве видели, как несчастны были наши матери в отношениях с отцами. Поскольку выживание ребенка зависит от матери, ее терзания порождают в нем тревогу, которая вводит его в глубокое отчаяние. Из-за этого мы, уже будучи взрослыми, нередко прибегаем к разным уловкам, предлогам и лжи, лишь бы своим поведением не причинить женщине боль.

В то же время если мать с нами неласкова и не уделяет нам достаточного внимания, в нас развивается чувство самообесценивания и низкая самооценка. Мозг ребенка не способен распознавать личные качества матери. Если она не обращает на нас внимания, значит, мы ничего не стоим. И, наконец, если мама нас в детстве не утешила, не помогла нам справиться с эмоциями, не успокоила, когда мы были огорчены, расстроены или встревожены, в нас зародится бессознательное, размытое ощущение, что мирстрашен, опасен и полон угроз.

Таким образом, подавленная боль, которую мы пережили в детстве, будет незаметно нас контролировать. То, что мы отвергаем в самих себе, в итоге управляет нашей жизнью. И здесь важно разобраться в понятии материнско-социальная депривация.

Под депривацией понимается комплексная сенсорная проблема, вызванная недостатком контакта и телесных ощущений. Прескотт считает, что их отсутствие приводит к так называемому синдрому соматосенсорной аффективной депривации, который нарушает развитие ответственных за связь между матерью и ребенком частей головного мозга. Прескотт утверждает, что сопряженная с амигдалой орбитофронтальная кора отвечает за формирование первичной нейропсихологической основы, необходимой для базового чувства доверия.

Например, таких как депрессия, ревность, трудности с поддержанием любовных отношений, пристрастие к химическим веществам, одержимость совершенством, постоянная завышенная требовательность к себе, трудоголизм и ощущение экзистенциальной пустоты.

Исследование о влиянии сенсорной депривации на сексуальное удовольствие и проявление любви, которое Прескотт провел в середине 1970-х гг. для Программы по биологии развития поведения в Национальном институте детского здоровья и развития человека, показало, что подавленные эмоции, спровоцированные сепарацией матери и ребенка, приводят к анормальным изменениям в головном мозгу, в результате которых развивается депрессия, неспособность контролировать свои импульсы, склонность к насилию и обида.

Другими словами, из-за отсутствия эмоциональной связи с материнской фигурой в раннем детстве, а особенно в первые три года жизни, возникает злость на женщин, которую испытывает большинство мужчин в латиноамериканской культуре. Всегда сопровождаемая двояким чувством притяжения, она приводит не только к презрению к женщине как таковой, но и становится причиной постоянного ожидания отвержения со стороны женщин, из-за чего мужчины в присутствии противоположного пола принимают оборонительную позицию. И эта ситуация, сопряженная с нарушением связи, широко распространена и в западных развитых обществах.

Прескотт подтвердил эти выводы на примере примитивных культур, изучая влияние депривации привязанности и сексуального удовольствия в подростковом возрасте. В результате своего этнокультурного сравнительного исследования, в котором приводятся данные 49 народов со всего мира, он обнаружил, что в культурах Тихого и Индийского океанов, таких как балийцы, андаманцы, лау, джагга, куна, чукчи, абу (арапеш), таноа и южно-тихоокеанские тробрианцы, почитается материнство и одобряются половые связи по любви среди молодежи, вследствие чего достигнуть эмоциональной близости становится значительно легче, поэтому в обществе преобладает гармоничное взаимодействие между полами.

Как гиперопека мешает познавать мир

Примерно в полуторогодовалом возрасте ребенок становится чуть более самостоятельным, он начинает ходить и дотрагиваться до разных вещей, исследуя при помощи прикосновений окружающий его мир.

К трем годам ребенок хочет лазить по деревьям, бегать, отдаляться от матери и приобретать собственный опыт. В этот период, длящийся примерно до пяти лет, ребенок пробует отделиться от матери, формируя собственную идентичность. В это время ребенок учится говорить нет, отказывается носить вещи, которые предлагает ему мама, не хочет надевать пижаму, не хочет рано ложиться спать, не хочет ходить в детский сад. Просто из удовольствия говорить нет он отказывается даже от того, чего на самом деле хочет, проявляя таким образом собственную зарождающуюся индивидуальность.

В этот период, столкнувшись с подобным поведением, родители, а особенно мать, которая играет фундаментальную роль в воспитании детей в нашей культуре, зачастую подавляют негативные ответы ребенка. Без сомнений, ребенок, не желающий следовать семейным правилам и порядкам, очень неудобен. Также из-за тревоги за него и страха, что он поранится или даже потеряется, матери трудно позволить ему исследовать мир без ее присмотра. Чаще всего она загружена работой и домашними делами, поскольку мужчины принимают меньшее участие в воспитании и поддержании дома, чем женщины. Так что у нее нет сил удовлетворять его любознательность и капризы. 

Также не исключено, что мать проецирует на ребенка свои фрустрации и страхи, и в этом случае ребенок становится символическим смыслом ее существования. Такая мать не отпустит от себя ребенка и не позволит ему искать собственную идентичность. Вероятно, она сознательно или неосознанно будет прибегать к эмоциональной манипуляции, чтобы ее ребенок всегда оставался маленьким и нуждался в ее опеке.

Вдобавок в том же возрасте дети начинают контролировать работу сфинктеров. Нередко этот процесс сопровождается неприятными переживаниями для родителей и вызывает в ребенке эмоциональное напряжение. От него требуют сдерживать позывы к дефекации, когда его организм только-только вступает в соответствующую фазу биологического созревания. Нередко в этот витальный период своего становления он испытывает унижение, стыд и отвержение.

Тогда мать прибегает к гиперопеке, контролю и наказаниям, препятствуя таким образом развитию своих детей. Нередко она угрожает уйти, если ребенок не выполняет то, чего от него требуют. Из-за подобного шантажа ребенок испытывает боль и тревогу, которые формируют в нем неуверенность в себе и вызывают эмоциональный стресс. И поверх злости, заложенной во время предыдущего этапа развития, накладывается еще один слой. 

Ребенок не в состоянии оказать матери эмоциональное противостояние — он все еще зависим от нее и любит ее. И единственное, что ему остается, — это скрывать и подавлять злость и отчаяние. Это подавленное отчаяние только усугубит уже имеющуюся обиду на женщин в целом и на мать в частности.