Связанные за спиной руки, черная повязка на глазах, кляп во рту, до крови иссеченные ягодицы… Кажется, эти фотографии скорее могли бы вызвать страх или жалость, но в голосе 30-летней Яны, которая раскладывает их на столе, звучит сдержанная гордость: «Это все я, хотя и в разное время». Смысл болезненных упражнений в том, чтобы снять напряжение и ощутить удовлетворение. Хотя способ, которым мазохисты этого достигают, может показаться странным тому, кто привык получать удовольствие иначе.
Трудно поверить, что физическая боль может быть приятна, хотя с точки зрения физиологии в этом нет ничего удивительного. «У человека, который испытывает боль, в кровь выбрасывается большое количество эндорфинов, — рассказывает сексолог Ирина Панюкова. — Эти гормоны удовольствия — природные анальгетики, которые уменьшают чувство боли и помогают организму приспосабливаться к нагрузкам. Одновременно выделяется и адреналин, вызывающий бодрость и возбуждение».
Эндорфины и адреналин — тот же гормональный коктейль, ради которого другие покоряют горные вершины и подвергают себя спортивным нагрузкам
«Для меня переживание боли оказалось своего рода инициацией, — рассуждает 42-летний Эдуард. — Мне нравится исследовать свои ощущения, выдерживать все более сильные воздействия. По окончании сессии я испытываю не просто удовлетворение, я чувствую себя победителем».
Чувство освобождения
«Для меня боль лучше любой медитации, — признается Яна, — я растворяюсь в ней без остатка, в это время просто невозможно думать ни о чем другом. Результат, по-моему, сравним с духовными практиками — чувство полного освобождения, открытости для жизни». Но физической болью переживания мазохиста не ограничиваются.
Многим нравится переживать также нравственную боль, получая удовольствие от стыда, унижения, подчиненности, от собственной беззащитности и уязвимости
«Самоотречение, способность к жертвам, отказ от своих потребностей — эти черты присущи в какой-то мере всем нам, и мужчинам, и женщинам, — замечает Ирина Панюкова. — Именно они, в противоположность крайнему эгоизму, делают возможной жизнь в обществе. Но в психике некоторых людей эти черты выражены сильнее». Соединяясь с сексуальными потребностями, они приводят их в «Тему». Так называют свои практики, включающие боль и подчинение, их участники.
Остальные отношения для них — «ваниль». «У меня было много ванильных отношений, — продолжает Яна, — но даже когда все складывалось хорошо, оставалось смутное чувство, вроде легкого голода или тоски. И только когда я получила первый опыт подчинения, я поняла, чего мне не хватало».
Похожим образом описывает свои переживания Эдуард, который в Теме уже 15 лет: «Довольно долго я не мог понять, чего я хочу, и выбирал женщин, которые сами мечтали подчиняться, а этого я им дать не мог. Или, наоборот, властных, но неумелых, они причиняли мне много бесполезных страданий».
Секс без секса?
Тематические отношения могут включать сексуальный контакт, но это вовсе не обязательно. «Если считать, что секс — это сочетание личных отношений и интенсивного физического контакта, то Тема уже является сексом сама по себе», — замечает Яна.
Иногда участники встречи даже не обнажаются. 29-летний Павел, «верхний» (тот, кто причиняет боль «нижнему»), отвергает саму мысль о возможности сексуального контакта: «Не сомневаюсь, что мои „нижние“ хотели бы этого. Но условие, которое делает наши отношения тем, что они есть, это то, что вся власть и контроль сосредоточены в моих руках. А в соитии партнеры в какой-то момент могут оказаться на равных. Для наших отношений это недопустимо».
Подобно тому как обычный генитальный сексуальный контакт может состояться и в отсутствие каких-либо личных отношений между партнерами — таков, например, секс за деньги, — так и мазохистская сессия может быть обезличенной, и тогда она похожа на предоставление оговоренных услуг.
Иногда партнеры живут вместе и даже заключают браки, которые для внешнего наблюдателя не отличаются от супружеских отношений
Молодая пара, 32-летний Борис и 26-летняя Зоя, живут в одной квартире полтора года и для соседей выглядят как обычная семья. Лишь немногие близкие друзья посвящены в суть их отношений. «Борис мой господин, — рассказывает Зоя. — Иногда он приказывает мне заняться сексом с кем-нибудь на стороне. Потом я все рассказываю ему». Зоя считает, что их связь «куда прочнее романтической любви. В ней много доверия и благодарности. Мы хорошо знаем свои особые потребности, мы их признаем и бываем признательны тому, кто умеет их удовлетворить».
Однако, с сексом или без, мазохизм связан с сексуальностью самым тесным образом. «В семье может и не быть физических наказаний, но если родители или другие старшие внушают ребенку, что сексуальность — это нечто постыдное, то, чего следует избегать, то, вырастая, он продолжает чувствовать, что его сексуальные импульсы — это нечто такое, что заслуживает наказания», — объясняет Ирина Панюкова.
Боль и унижение, которые он получает в мазохистских отношениях, становятся таким опережающим наказанием, своего рода индульгенцией, получив которую мазохист позволяет себе испытать наслаждение
«Можно заниматься любовью или нет, но нельзя не заниматься своей сексуальностью, — подчеркивает Ирина Панюкова, — поскольку это неотъемлемая и важная часть нашей личности. Отвергая ее, трудно чувствовать себя в полной мере собой». Мазохистские практики позволяют отвергаемым частям личности воссоединиться с целым, и человек испытывает от этого сильнейшее облегчение, сравнимое с восторгом.
Благодаря подчиненному положению мазохиста с него полностью снимается ответственность — и за его поведение, и за чувства, и даже за то, как он выглядит. «Мне иногда казалось, что я недостаточно добра и красива, — вспоминает Яна, — но если я недостаточно хороша для любви, то я в любом случае достаточно плоха, чтобы меня наказывали».
«Жгучая боль приводила меня в восторг»
Мазохизм — производное от фамилии австрийского писателя XIX века Леопольда фон Захер-Мазоха. Он создал образ героя, который получал наслаждение, когда с ним жестоко обращались властные женщины. В романе «Венера в мехах» он описывает отношения красавицы Ванды и влюбленного в нее мужчины по имени Северин.
«— Северин, предостерегаю тебя еще раз, в последний раз… — прервала молчание Ванда.
— Если любишь меня, будь жестока со мной! — умоляюще проговорил я, подымая глаза на нее.
— Если люблю тебя? — протяжно повторила Ванда. — Ну хорошо же! — Она отступила на шаг и оглядела меня с мрачной усмешкой. — Так будь же моим рабом и почувствуй, что значит отдаться всецело в руки женщины!
И в тот же миг она наступила ногой на меня.
— Ну, раб, нравится тебе это?
И взмахнула хлыстом.
— Встань!
Я хотел встать на ноги.
— Не так! — приказала она. — На колени!
Я повиновался, и она начала хлестать меня.
Удары — частые, сильные — быстро сыпались мне на спину, на руки, каждый врезывался мне в тело, и оно ныло от жгучей боли, но боль приводила меня в восторг, потому что мне причиняла ее она, которую я боготворил, за которую во всякую минуту готов был отдать жизнь.
Она остановилась.
— Я начинаю находить в этом удовольствие, — заговорила она. — На сегодня довольно, но мной овладевает дьявольское любопытство — посмотреть, насколько хватит твоих сил… жестокое желание — видеть, как ты трепещешь под ударами моего хлыста, как извиваешься… потом услышать твои стоны и жалобы и мольбы о пощаде — и все хлестать, хлестать, пока ты не лишишься чувств. Ты разбудил опасные наклонности в моей душе. Ну а теперь вставай.
Я схватил ее руку, чтобы прижаться к ней губами.
— Что за дерзость!
Она оттолкнула меня ногой от себя.
— Прочь с глаз моих, раб!»
На договорной основе
Но и мазохист любит не любую боль, а только предсказуемую. «Если он порежет палец или разобьет коленку, первая реакция будет такой же, как и у любого из нас, вряд ли он испытает наслаждение», — считает Ирина Панюкова. Поэтому прежде чем начать какую-то практику или вступить в отношения, их участники договариваются. Они обсуждают пределы допустимого и заключают контракт, устно или письменно (пример такого контракта можно найти в книге «Пятьдесят оттенков серого»).
Предсказуемость создает предвкушение. «Переживание всегда отличается от фантазии на ту же тему, — замечает Ирина Панюкова. — Поэтому не всякая фантазия радует, становясь реальностью». Интрига сохраняется — мы предвкушаем, но до конца не знаем, как это будет для нас на этот раз.
«Совместное создание сценария, описание предстоящих действий словами — одно из моих главных удовольствий, — признается Эдуард. — Не уверен, что мне бы понравилось, если бы со мной что-то делали без обсуждения». Свободу «нижнего» действительно ограничивают, он переживает боль и унижение — но в тех пределах, на которые он сам согласился.
Многие практики мазохистов требуют специальных приготовлений и инструментария, иногда используются костюмы.
«Ритуалы и повторяемость свойственны многим видам отклоняющейся (от традиционной) сексуальной активности, — рассказывает Ирина Панюкова. — С одной стороны, соблюдение правил помогает получить гарантированный результат (физиологическую разрядку) даже в случае, если партнеры мало знакомы друг с другом, с другой — это снимает тревогу, которая часто бывает очень высокой».
Также контракт избавляет от опасений по поводу вреда, который может быть причинен нашему телу. Ведь обычно боль служит сигналом опасности, признаком повреждений — состоявшихся или возможных. «Моя боль во время практик — это безмятежная боль, — говорит Яна. — Я знаю, что ссадины без следа заживут через три дня, и могу полностью отдаться своим переживаниям».
Опасные игры
А что можно сказать не о физическом, а о психологическом ущербе? Велик ли вред, который будет нанесен психике того, кто переживает унижение, пусть даже и добровольно? Мнения на этот счет неоднозначны.
«Если взрослые партнеры по взаимному согласию практикуют нечто, что приносит им удовлетворение, это касается только их самих», — уверена Ирина Панюкова. Впрочем, она добавляет: «Мазохистские склонности могут стать проблемой, если превращаются в единственный способ получать физиологическую разрядку и мешают человеку вступать в радостные и приятные отношения с другими людьми».
Французский сексолог Ален Эриль высказывается резко: «Это — болезненная игра с нарушением и вызов нашей порядочности. Здесь нет места оргазмическому наслаждению, поскольку понятие оргазма отклоняется от своего значения освобождения и замещается выражением сдерживания, принуждения и страдания. Награда в виде оргазма отменяется в пользу повторяющихся, высоко ритуализированных действий».
И тем не менее склонность наслаждаться болью, так отчетливо выраженная у мазохистов, не является их исключительной привилегией. Каждый из нас может порой заметить ее в себе. «Если мы одновременно чувствуем удовольствие и унижение, значит, мы испытываем мазохистское переживание», — замечает юнгианский психолог Лин Коуэн.
А Ирина Панюкова добавляет: «Влюбленность в недоступные объекты, например в женатых или незаинтересованных мужчин, и долгие страдания после расставания или отказа в близости — это повод заглянуть внутрь себя и спросить: может быть, страдания доставляют мне удовольствие?»
