«НАЙТИ СВОЙ ПУТЬ К НЕБУ»
Мария Ревякина, искусствовед:
Картина делится на две горизонтальные плоскости: неба (верхняя часть) и земли (городской пейзаж внизу), которые пронизывает вертикаль кипарисов. Взмывающие в небо, подобно языкам пламени, кипарисы своими очертаниями напоминают собор, выполненный в стиле «пламенеющей готики».
Во многих странах кипарисы считаются культовыми деревьями, они символизируют жизнь души после смерти, вечность, бренность бытия и помогают усопшим найти кратчайший путь на небо. Здесь эти деревья выступают на первый план, именно они — главные герои картины. Такое построение отражает основной смысл произведения: страждущая человеческая душа (возможно, душа самого художника) принадлежит как небу, так и земле.
Интересно, что жизнь на небе выглядит более привлекательной, чем жизнь на земле. Это ощущение создается благодаря яркому колориту и уникальной для Ван Гога технике письма: посредством длинных, густых мазков и ритмичного чередования цветовых пятен он создает ощущение динамики, вращения, спонтанности, чем подчеркивает непостижимость и всеобъемлющую силу космоса.
Небу отдана большая часть холста, чтобы показать его превосходство и власть над миром людей
Небесные светила изображены сильно увеличенными, а спиралевидные вихри в небе стилизованы под образы галактики и Млечного Пути.
Эффект мерцания небесных светил создается за счет сочетания холодного белого цвета и различных оттенков желтого. Желтый цвет в христианской традиции ассоциировался с божественным светом, с просветлением, в то время как белый был символом перехода в иной мир.
Картина также изобилует небесными оттенками, от бледно-голубого до темно-синего. Синий цвет в христианстве связан с Богом, символизирует вечность, кротость и смирение перед его волей. Небу отдана большая часть холста, чтобы показать его превосходство и власть над миром людей. Все это контрастирует с приглушенными тонами городского пейзажа, который выглядит скучным в своем покое и безмятежности.
«НЕ ПОЗВОЛИТЬ БЕЗУМИЮ СЕБЯ ПОГЛОТИТЬ»
Андрей Россохин, психоаналитик:
При первом взгляде на картину я замечаю космическую гармонию, величественный парад звезд. Но чем больше я всматриваюсь в эту бездну, тем отчетливее испытываю состояние ужаса и тревоги. Вихрь в центре картины как воронка утаскивает, затягивает меня вглубь космоса.
Ван Гог писал «Звездную ночь» в психиатрической больнице, в моменты прояснения сознания. Творчество помогало ему приходить в себя, было для него спасением. Вот это очарование безумием и страх перед ним я вижу на картине: в любой момент оно может поглотить художника, завлечь в себя, как воронка. Или это водоворот? Если смотреть только на верхнюю часть картины, трудно понять, смотрим ли мы на небо или на волнующееся море, в котором это небо со звездами отражается.
Ассоциация с водоворотом не случайна: это одновременно и глубины космоса, и морские глубины, в которых художник тонет — теряет свою идентичность. Что, по сути, и означает безумие. Небо и вода превращаются в единое целое. Линия горизонта исчезает, сливается внутреннее и внешнее. И этот момент ожидания потери себя очень сильно передан Ван Гогом.
На картине есть все, кроме солнца. Кто был для Ван Гога солнцем?
Центр картины занимает даже не один вихрь, а два: один больше, другой меньше. Лобовое столкновение неравных соперников, старшего и младшего. А может быть, братьев? За этим поединком можно увидеть дружеские, но конкурентные отношения с Полем Гогеном, которые закончились смертоносным столкновением (Ван Гог в какой-то момент бросился на него с бритвой, но в результате не убил его, а позже поранил себя, отрезав себе мочку уха).
А косвенно — отношения Винсента с братом Тео, слишком тесные на бумаге (они вели интенсивную переписку), в которых, очевидно, было что-то запретное. Ключом к этим отношениям могут служить 11 звезд, изображенных на картине. Они отсылают к истории из Ветхого завета, в которой Иосиф говорит брату: «Я видел сон, в котором меня встречали солнце, луна, 11 звезд, и все мне поклонялись».
На картине есть все, кроме солнца. Кто был для Ван Гога солнцем? Брат, отец? Мы не знаем, но, возможно, Ван Гог, который сильно зависел от младшего брата, хотел от него обратного — подчинения и поклонения.
Фактически мы видим в картине три «Я» Ван Гога. Первое — всемогущее «Я», которое желает раствориться во Вселенной, быть, подобно Иосифу, объектом всеобщего поклонения. Второе «Я» — маленького обычного человека, избавленного от страстей и безумия. Он не видит буйства, которое творится на небе, а мирно спит в маленькой деревне, под защитой церкви.
Кипарис, возможно, — бессознательный символ того, к чему хотел бы стремиться Ван Гог
Но, увы, мир простых смертных ему недоступен. Когда Ван Гог отрезал мочку уха, горожане написали заявление мэру Арля с просьбой изолировать художника от остальных жителей. И Ван Гога отправили в лечебницу. Вероятно, художник воспринимал это изгнание как наказание за вину, которую чувствовал, — за безумие, за свои разрушительные намерения, запретные чувства к брату и к Гогену.
И потому его третье, основное «Я» — это изгой-кипарис, который отдален от деревни, вынесен за пределы человеческого мира. Ветви кипариса, как языки пламени, устремлены вверх. Он — единственный свидетель зрелища, которое разворачивается в небе.
Это образ художника, который не спит, который открыт бездне страстей и творческой фантазии. Он не защищен от них церковью и домом. Но он укоренен в реальности, в земле, благодаря мощным корням.
Вот этот кипарис, возможно, — бессознательный символ того, к чему хотел бы стремиться Ван Гог. Ощущать связь с космосом, с бездной, которая питает его творчество, но при этом не терять связи и с землей, со своей идентичностью.
В реальности таких корней у Ван Гога не было. Зачарованный своим безумием, он теряет опору под ногами и оказывается поглощен этим водоворотом.
