1. Синдром американских горок
Почему мы любим парки аттракционов? Щекочут нервы, очевидно же, — на некоторые даже смотреть страшно, не то что кататься. Но мы все равно садимся в «кабинки смерти» и с воплями летим в мертвую петлю, потому что точно знаем: от беды нас удержат законы физики или жесткие крепления фиксирующих элементов безопасности. В итоге мы получаем неограниченное количество адреналина, массу острых эмоций, полное ощущение жизни в противовес смерти, с которой играем, и все это — без реальной опасности.
А почему мы любим ужастики? Все по той же причине. Очень ведь здорово испытывать ужас от картинки или резкого звука, когда точно знаешь, что ты в безопасности, а угроза относится исключительно к нерадивому персонажу на экране. Который почему-то опять лезет на крышу, откуда не будет пути назад, или в подвал, «поглотивший» уже парочку друзей (конечно, надо сходить проверить, отчего же никто не возвращается!). И который в первые пять минут не догадался (а мы-то догадались), кто на самом деле убийца (оборотень, маньяк, исчадие ада — нужное подчеркнуть).
Фильмы-катастрофы из этой же серии. Да, они более правдоподобные и приземленные, что делает их, возможно, даже более пугающими. Но механика воздействия на человеческую психику ровно такая же.
Это стоило бы назвать «синдромом американских горок»: страшно — безопасно, страшно — безопасно
Тебе создают соответствующий антураж (жутким сюжетом, тревожной музыкой, накалом страстей, упоминанием кислоты, которая всегда ассоциировалась с самыми мерзкими способами мести, убийства, пытки). И тебе становится жутко страшно, но при этом абсолютно безопасно. После аттракциона, на котором ты верещишь от ужаса и шума в ушах, ты уже через минуты попиваешь прохладительные напитки в баре. С фильмами еще круче: ты можешь наслаждаться чипсами и пивом прямо в процессе. Тебе ничего не угрожает!
В мире может быть столько проблем, все может рушиться прямо на глазах, но кайф именно в том, что тебя — здесь и сейчас — это не касается. Вы замечали, что зрителю даже не так важно, каким будет финал — счастливым или драматичным? Возможно все: и плохое, и хорошее. Главное, что это происходит не в реальности, не сегодня, не со мной. А у меня-то, оказывается, все замечательно, если сравнить с картинкой на экране. И это так приятно…
2. Синдром книжных детей
Есть и другой важный аспект, который манит нас к фильмам-катастрофам. Помните эти строки у Высоцкого? «И друзей успокоив и ближних любя, мы на роли героев вводили себя» («Баллада о борьбе»). В каком-то смысле мы все книжные дети: начитавшись или насмотревшись героических опусов, мы ассоциируем себя с главными персонажами.
Причем у подростков это работает ровно так, как писал Владимир Семенович: детям и уже подросшим детям искренне хочется поучаствовать в какой-нибудь заварушке в качестве героев. Они фантазируют об этом, надеясь проявить себя, стать заметными, полезными, значимыми и помогающими. Это важно для них, поскольку, выйдя в свой реальный двор, они чувствуют полную противоположность: часто невидимость, еще чаще — неуверенность и беззащитность, ибо мир враждебен. Им хочется переломить такое положение вещей и сконцентрировать на себе вектор внимания.
У взрослых немного по-другому. Вменяемый человек старше 20 лет вряд ли может всерьез верить, что в экстренной ситуации мобилизуются все его потаенные таланты, из «подкорочки» восстанут знания летнего школьного лагеря, где учили выживанию, и удастся с их помощью спасти мир. Нет.
Откровенно говоря, взрослые люди надеются быть где-нибудь на пляже в Египте, если вдруг действительно начнется какая-нибудь невообразимая катастрофа
Более того: даже если она начнется на этом пляже, вряд ли кто-то будет геройствовать. История уже знает подобные примеры: в экстренной ситуации люди будут пытаться выжить без геройства, а выжив — «догуливать» остаток оплаченного отпуска, какие бы акулы или цунами ни поджидали их у берега.
Это проза жизни, но именно с этой прозой каждый в глубине души борется. Взрослый человек не может позволить себе напрямую ассоциировать себя с героем, но он может поддерживать в себе надежду на это за счет фильмов, показывающих в качестве спасителя не вечного и всемогущего Брюса Уиллиса, а условного «простого человека». Вроде Мишаля из «Катастрофы». Мы в принципе уже даже живем в непредсказуемом, тревожном и постоянно меняющемся мире. А последние годы и вовсе напоминают палубу в шторм. И в этом шторме хотелось бы сохранять хотя бы веру, что в случае чего каждый окажется полезным и значимым.
3. Синдром Греты Тунберг
Еще один важный аспект фильмов-катастроф — актуальная повестка. С одной стороны, мы постоянно слышим про экологию, ответственное отношение к планете. С другой стороны, не привыкли начинать разговор о таких глобальных и абстрактных проблемах без повода (как бы они нас ни волновали). Фильмы же всегда были идеальной темой для начала бесед: и универсально, как о погоде практически, и ненавязчиво о том, что действительно важно.
Мы уже говорили о частой схожести сюжетов. И это неслучайно. Проблема отцов и детей актуальна всегда. Особенно сейчас, когда ковид и прочие геополитические события стали мощнейшим фактором десоциализации и разобщения людей, а семья вышла на первый план (причем любая семья: «уж какая есть, зато родные люди, друг друга не бросим»). Экологическая же проблематика весьма популярна.
Примечательно, что в зависимости от эпохи на первый план выходят фильмы разных жанров и тематик. К примеру, в 70–80-е годы на пике были политические детективы, где остросюжетное действо обязательно накладывалось на подоплеку с интригами на самых высоких государственных уровнях. Им на смену пришли «страшилки» про криминальный мир, затем были «ужастики» про рубеж тысячелетий. Сегодня в тренде именно катастрофы экологического масштаба.
Но суть все та же: важно, чтобы нервы щекотали не просто так, а с глубоким смыслом и вторым дном
В итоге получаем кипучий микс, который цепляет на разных уровнях, а потому привлекает самые разные целевые группы. Если приводить конкретную ассоциацию, то это такая «Грета Тунберг» в кино: кого-то захватывают ее речи и идеи, кто-то обсуждает ее отношения с родителями, кто-то остро реагирует на высказывания о том, что старшее поколение не понимает младшее именно в вопросах экологии.
Как бы то ни было, равнодушных не остается. Как и с фильмом-катастрофой, который, как Грета Тунберг, никак не решают экологические и поколенческие проблемы, но хотя бы говорит о них. Дает надежду на возможность когда-нибудь проявить себя и наглядно показывает, что в нашей — порой неприятной и тоскливой — жизни все не так уж и катастрофично, пока с небес не льется кислотный дождь.
Психолог, психиатр
