«ЛЮБОВЬ СОЕДИНЯЕТ ЗЕМНОЕ И НЕБЕСНОЕ»
Мария Ревякина, искусствовед:
Венера, олицетворяющая любовь, стоит в морской раковине (1), которую бог ветра Зефир (2) несет к берегу. Раскрытая раковина в эпоху Возрождения была символом женственности и буквально трактовалась как женское лоно. Фигура богини скульптурна, а ее поза, характерная для античных статуй, подчеркивает непринужденность и скромность. Ее непорочный образ дополняет лента (3) в волосах, символ невинности. Красота богини завораживает, но она выглядит задумчивой и отрешенной на фоне других персонажей.
В левой части картины мы видим супружескую пару — бога ветра Зефира (2) и богиню цветов Флору (4), сплетенных в объятии. Зефир олицетворял любовь земную, плотскую, и Боттичелли усиливает этот символ, изображая Зефира с супругой. В правой же части картины изображена богиня Весны Ора Талло (5), символизирующая целомудренную, небесную любовь. Эта богиня также ассоциировалась с переходом в иной мир (например, с моментом рождения или смерти).
Считается, что мирт, гирлянду (6) из которого мы видим на ее шее, олицетворял вечные чувства, а апельсиновое дерево (7) было связано с бессмертием. Так композицией картины поддерживается основная идея произведения: о соединении земного и небесного через любовь.
Цветовой ряд, где преобладают голубые тона, придает композиции воздушность, праздничность и вместе с тем холодность
Не менее символичен и цветовой ряд, где преобладают голубые тона, переходящие в бирюзово-серые оттенки, что придает композиции воздушность и праздничность, с одной стороны, и некую холодность — с другой. Голубой цвет в те времена был типичным для молодых замужних женщин (им окружена супружеская пара).
Неслучайно и наличие большого зеленого цветового пятна в правой части полотна: этот цвет ассоциировался как с мудростью и целомудрием, так и с любовью, радостью, торжеством жизни над смертью.
Цвет платья (5) Оры Талло, переходящий из белого в серый, не менее красноречив, чем пурно-красный оттенок мантии (8), которой она собирается укрыть Венеру: белый цвет олицетворял чистоту и невинность, а серый трактовался как символ воздержания и Великого поста. Возможно, цвет мантии здесь символизирует власть красоты как силу земную и священный огонь, который появляется каждый год на Пасху, как силу небесную.
«ВОСХИЩЕНИЕ КРАСОТОЙ И БОЛЬ ПОТЕРИ»
Андрей Россохин, психоаналитик:
В глаза бросается скрытое противоборство на картине левой и правой групп. Слева на Венеру дует бог ветра Зефир (2), олицетворяющий здесь мужскую сексуальность. Справа ее с мантией в руках встречает нимфа Ора (5). Заботливым материнским движением она хочет накинуть на Венеру плащ, словно защитить ее от соблазняющего ветра Зефира. И это напоминает поединок за новорожденную. Посмотрите: сила ветра направлена не столько на море или на Венеру (волн нет и фигура героини статична), сколько на эту мантию. Зефир словно стремится помешать Оре укрыть Венеру.
А сама Венера при этом спокойна, она словно застыла в противоборстве двух сил. Обращает на себя внимание ее грусть, отрешенность от происходящего. Почему в ней нет счастья, радости открытия и узнавания мира?
Я вижу в этом предчувствие близкой смерти. В первую очередь символической — она отказывается от своей женственности и сексуальности ради божественной материнской силы. Венера станет богиней любовного наслаждения, которая сама этого удовольствия никогда не испытает.
Кроме того, на лицо Венеры падает еще и тень реальной смерти. Флорентийская дама Симонетта Веспуччи, которая предположительно позировала Боттичелли, была идеалом красоты той эпохи, но скоропостижно умерла в 23 года от чахотки. Художник начал писать «Рождение Венеры» через шесть лет после ее смерти и невольно отразил здесь не только восхищение ее красотой, но и боль от потери.
У Венеры нет выбора, и в этом причина грусти. Ей не суждено испытать влечение, желание, земные радости
Одежды Оры (5) очень похожи на одежды Флоры из картины «Весна», которая выступает символом плодородия и материнства. Это материнство без сексуальности. Это обладание божественной властью, а не сексуальным влечением. Как только Ора укроет Венеру, ее девственный образ тут же превратиться в материнско-божественный.
Мы можем даже заметить, как край мантии превращается художником в острый крюк: он втянет Венеру в закрытое пространство-тюрьму, обозначенное частоколом деревьев. Во всем этом я вижу влияние христианской традиции — за рождением девушки должно последовать непорочное зачатие и материнство, минуя греховную стадию.
У Венеры нет выбора, и в этом причина ее грусти. Ей не суждено быть женщиной-любовницей, подобной той, которая парит в сладострастных объятиях Зефира. Не суждено испытать влечение, желание, земные радости.
Вся фигура Венеры, ее движение направлены к матери. Еще одно мгновение — и Венера выйдет из раковины, которая символизирует женское лоно: она ей больше не будет нужна. Она ступит на мать-землю и оденется в материнские одежды. Она обернется в пурпурную мантию, которая в Древней Греции символизировала границу между двумя мирами — в нее заворачивали как новорожденных, так и умерших.
Так и здесь: Венера рождается для мира и, едва успев обрести женственность, желание любить, мгновенно теряет жизнь, живое начало — то, что символизирует раковина. Спустя мгновение она продолжит существовать только как богиня. Но до этого момента мы видим на картине прекрасную Венеру в самом расцвете своей девственной чистоты, нежности и невинности.
Об экспертах
Андрей Россохин — психоаналитик, доктор психологических наук, руководитель магистерской программы , руководитель магистерской программы в НИУ «Высшая школа экономики».
Мария Ревякина — искусствовед, коуч, изучает психоанализ и бизнес-консультирование в НИУ «Высшая школа экономики».
