«Носферату»: психологический разбор главных героев фильма

ЭЛЛЕН — между жизнью и смертью

Жила была юная девушка — Эллен. Была она в том трепетном возрасте, когда детское тело постепенно обретало взрослые черты, в душе пробуждалась чувственность, а во плоти заиграли неведомые ранее сексуальные импульсы. И тогда в ее жизни случилось страшное. Похоронили мать. Влечения жизни и смерти схлестнулись в едином порыве. Размылись границы между желанием последовать за матерью в бездну небытия или найти путь в новой, незнакомой жизни без нее.

Овдовевший отец сделался леденяще холодным, тепло юной деве пришлось искать на стороне. Охваченная черной меланхолией и терзаемая кошмарами, Эллен молила небеса о помощи. Но вместо ангела откликается тень. Одолеваемая желанием заглушить боль утраты и утолить жажду любви, девушка бросилась в объятия мужчины куда старше ее (на пару-тройку веков) — символического проводника в царство мертвых — в мир матери.

Эллен вышла замуж. Ее избранник Томас по градусу страсти совсем не дотягивал до первой любви. Но рядом с ним Эллен почувствовала нечто очень важное. Она ощутила еще один язык любви, противоположный языку страсти, — язык нежности. То, чего так не хватало ребенку, потерявшему мать.

Как только влечения жизни оживили Эллен, тень прошлого пробудилась. Первый возлюбленный вернулся и напомнил о страстных узах, сковавших их смертными клятвами. О том, что у их безумной любви есть цена. Цена крови.

Как вы видите, налицо классическая история абьюзивных отношений в динамике агрессор-жертва. Такого бывшего можно было бы назвать эмоциональным вампиром, который давит, манипулирует, угрожает… Но, погодите! Мы тут имеем дело с настоящим вампиром — граф Орлок (он же Дракула).

ДРАКУЛА — САМЫЙ ПОПУЛЯРНЫЙ АНТИГЕРОЙ КИНЕМАТОГРАФА

Дракула — самый экранизируемый злодей в истории кино. Персонаж романа Брэма Стокера появлялся в более чем 200 фильмах. «Носферату» (1922 год) — первая дошедшая до нас экранизация — вольная, поскольку договориться о правах тогда не удалось. Но Фридриха Мурнау это не остановило. Будучи уже известным на тот момент режиссером, он не просто изменил имена главных героев, но и переосмыслил их образы.

Влечение к смерти

Если Дракула — кровопийца-джентльмен, воплощающий викторианские страхи перед запретным желанием и инаковостью, то Орлок вовсе не искуситель. Он — сама смерть, ее исполинская тень, разрастающаяся над городом, как надвигающаяся чума. Он — символ смертности и бессознательного стремления к ней, которое примерно в то время описывал Зигмунд Фрейд. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920 год) он вводит концепцию влечения к смерти (Todestrieb).

Кроме того, в Носферату Мурнау не просто противопоставляет влечения жизни (Эрос) и смерти (Танатос), но и предлагает способ их разрешения. Он придумал убить Орлока светом — это резко отличается от литературного первоисточника. Но и этот ход можно рассмотреть через фрейдистскую призму. Когда подавленные влечения вытаскиваются на свет из глубин бессознательного, они теряют свою силу.

Влечение к жизни

Если влечение к смерти направлено на разъединение и разрыв, то влечение жизни, объединенные под именем Эроса, выражается в стремлении к любви, созиданию, объединению, продолжению рода.

На смену сутулому аморфному вампиру, будто высохшему от собственной вечности, пришел крупный колдун с усами и пенисом. Его жажда Эллен — не просто хищнический голод, но и мучительное влечение. Они сплетены в этом танце вожделений, оба — пленники сил, которые ведут их не к жизни, а к смерти.

Чем еще объяснить этот сдвиг, если не любовью постановщика к первоисточнику? Роберт Эггерс — в 9 лет стал фанатом «Носферату» Мурнау, после первого просмотра. Его взгляд на Орлока пропитан любовью и восхищением, желанием продолжить и усложнить этот род злодеев.

Немецкий экспрессионизм и сновидения

Большую часть фильма граф Орлок показан в расфокусе, а его голос звучит из самого низкого регистра, будто доносится из-под земли. Любое место, куда ступает его нога, теряет твердость и форму.

Фрейд писал, что «жуткое — это не просто страшное, это нечто знакомое, ставшее чужим». В «Носферату» эта граница стирается: реальность просачивается в кошмар, а кошмар — в реальность. Но в этом есть закономерность. Немецкий экспрессионизм, к которому принадлежит оригинальный «Носферату», — это не просто художественное направление, а попытка перенести на экран внутреннюю реальность, субъективное переживание мира. Он работает по тем же законам, что и сон: искажает формы, преувеличивает тени, подменяет логику эмоциями.

ТОМАС — ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ С БУКЕТОМ СИРЕНИ

В одной из первых сцен герой Николаса Холта — Томас, выбегает из теплой постели в холодный город, оставив неудовлетворенной страстную жену Эллен. Он пробирается сквозь готический город, где шпили соборов, мачты кораблей у воды и рога быков — все тянется вверх острыми пиками, словно угрожая проткнуть само небо.

Такое обилие острот в кадре не случайно. На поверхностном смысловом уровне — это рога, которые носит недальновидный муж. На более глубоком визуальном уровне готическая острота — это противоположность мягким, округлым арочным формам, которые ассоциируются с материнской защитой, либидинозной привязанностью и телесным комфортом.

Эллен, несмотря на всю свою нежность к Томасу, не может быть им понята. Она одержима жутким злодеем, который раскусил ее природу. И это взаимно.

Получив возможность повышения по работе (сопряженное с временным отъездом от жены), Томас возвращается домой сквозь толпу, укрытую от дождя траурными черными зонтами. Под его собственной шляпой — букет сирени, символ юности, нежности и зарождающейся любви. Вот только эти цветы предназначены не ему и не Эллен. Они украсят брачное ложе, залитое девственной кровью в кульминационной сцене обращения, где укус показан как настоящий акт соития — с зубами, которые проникают прямо в сердце.