10 новых книг, которые стоит прочитать до Нового 2025 года (хотя бы начать!)

Классика венгерской литературы, вновь доступная русскоязычному читателю. Простая на первый взгляд история: четверо мужчин сидят в будапештской таверне в 1944-м, вокруг бушует война, а они просто болтают о том о сем. Разговор подводит их, пройдя через непременные обсуждения готовки и любовных утех, к моральной загадке, а точнее мыслительному эксперименту, предложенному одним из собравшихся. И когда друзья закончат посиделки, каждый из них останется наедине с мыслями об этой дилемме — чтобы потом жизнь преподнесла надежнейший и страшнейший способ проверить решение моральной загадки на практике.

Отсылка к «Откровению Иоанна Богослова» в заглавии совершенно не случайна: автор представляет современную интерпретацию вечного христианского сюжета примерно в таком же духе, как режиссер Кшиштоф Кесьлёвский переосмысливал заповеди в сериале «Декалог». Согласно новозаветному тексту, после снятия пятой печати с запечатанной книги убиенные за Слово Божие облачаются в белые одежды, и идея романа, конечно, пересекается с этой древней идеей.

А еще «Пятая печать» может стать отличным поводом для обсуждения в дружеском кругу — но будьте готовы к жарким спорам.

Роман с трагической судьбой. Сьюзен Таубес написала «Развод» в 1969 году, книга вышла из печати, собрала массу негативных отзывов — и молодая писательница не выдержала такого отклика, покончив с собой. На опознание тела пришла другая писательница и литкритик, тоже Сьюзен, только по фамилии Зонтаг: даже она, единственная подруга Таубес, тоже не особо приняла текст.

Зато приняли его читатели XXI века: роман был переоткрыт спустя почти 50 лет и признан шедевром модернизма, оригинальным и сложноустроенным текстом, отсылающим к традициям Вирджинии Вулф. Надо ли говорить, что даже начинается он нетривиально. На первых же страницах рассказчица сообщает: «Я умерла во вторник вечером, попала под машину, перебегая авеню Георга V. <…> Меня сбила машина, удар отбросил меня на середину дороги. Дальше смутно. Из-за дождя собралась лишь жалкая горстка зевак. Через считаные минуты прибыли скорая и полиция. Движение восстановили менее чем через полчаса».

Авторитетное издание Atlantic включило роман Таубес в список главных американских романов всех времен, и писательница получила заслуженное признание посмертно — теперь и в России, судя по первой волне восторженных отзывов.

Один из главных психологических хитов 2024 года: первый тираж книги гештальт-терапевта Ильи Латыпова разлетелся за несколько недель, и на ярмарке non/fiction уже будет представлена допечатка. Автор пленил читателей и доверительной интонацией, и умением раскладывать очень сложные вещи по полочкам, и, конечно, самой темой своего текста: на протяжении 600 страниц он размышляет о смысле жизни.

Отдельного упоминания заслуживает откровенность Латыпова, то, как в нужный момент он в нужном объеме раскрывает самого себя. Поделиться опытом школьного буллинга, рассказать о зависимости от книжного шопинга, признаться в самых разных сомнениях и неуверенностях — как говорят в мемах, «такое мы читаем».

Лауреат Гонкуровской премии, кажется, просто не пишет скучных книг. Будь это короткие истории чуть длиннее рассказа или обширные полотна, охватывающие историю XX века, читать Андреа увлекательно, а персонажи, сколько бы их ни было рассыпано по страницам, запоминаются и кажутся живыми.

В книге «Храни ее» Жан-Батист Андреа следит за жизнями рожденных в начале прошлого столетия скульптора Мимо и богатой дворянки Виолы, попутно воссоздавая атмосферу творческой среды, богемы, аристократии в Италии и всей Европе. Конечно, в сюжете, где переплетаются две судьбы, не может не быть нераскрытых тайн и поразительных поворотов — они и держат читателя покруче, чем романы какого-нибудь Переса-Реверте или Хоссейни.

Взгляд на известные сюжеты с точки зрения юнгианского анализа и системной семейной терапии — прием, который не утомляет, пожалуй, никогда. Тем более что Малейчук и Олифирович идут дальше, чем Владимир Пропп или даже Мария Татар в своей «Тысячеликой героине»: они докапываются до второго и третьего дна как у сказки про Аленушку, так и у героев «Тайны Коко».

Так история о лимбе между реальным миром и полным забвением в «Тайне Коко» раскладывается и на историю семейных обязательств и «предназначений», и на классическую историю героя, которого зовут странствия. Но важнее, что авторы разбирают и то, как не быть таким «предназначенным ребенком», если возложенная миссия — не ваша, не в ваших ценностях и интересах. Семейную травму можно исцелить, подчеркивают Малейчук и Олифирович, и русские сказки вместе с современными мультфильмами дают наглядный материал, как это сделать.

Об этой книге мы написали бы, даже если бы Яна Верзун не была постоянным автором Psychologies. В дебютном романе «Зависимые» она исследовала то, как возникают созависимые отношения и как алкоголь, поначалу незаметный, ну-что-по-бокальчику, проникает в повседневность человека и уничтожает нашу способность любить и быть любимым. В книге «Музыка в пустом доме» она касается тем секса и вожделения, жизни без отца и боли утраты, невозможности диалога даже с самыми близкими людьми и влияния семейной системы на нас, таких независимых и самостоятельных.

В центре повествования — Аня, поступившая на журфак в Петербург и оставившая родные края и мать с ребенком от нового мужчины в прошлом. Физическая, а следом и психологическая сепарация от матери побуждает искать отца, некогда «удаленного» из ее жизни. «Переехать в новый город — это как лишиться девственности. Тебя пугают, что это страшно и больно, но в финале все равно наступит облегчение», — замечает Аня/Яна со знанием дела: без темы первого секса, конечно, не обходится ни один роман взросления.

Fun fact: уже работая над книгой, Яна написала для нас статью «„Вставь это немедленно“: почему сцены секса в литературе так плохи». Ей откровенные эпизоды удались намного лучше, насколько мы можем судить.

В центре внимания чилийского писателя, автора бестселлера «Когда мы перестали понимать мир», — гениальный математик Джон фон Нейман. Его гениальность превращается в бремя сначала для окружающих, а затем и для всего человечества. Феноменально одаренный, способный произвести в уме любые расчеты и визуализировать будущее, где победил искусственный интеллект, еще в 1940-е, фон Нейман не отличался этической щепетильностью.

MANIAC в заглавии этого документального романа — не только суперкомпьютер, но и этот венгеро-американский ученый: его маниакальное стремление достичь своих целей породило и атомную бомбу, и современные информационные технологии. Но не решило ни единой моральной дилеммы, ставшей перед людьми еще во Вторую мировую. Как жить в мире, который в любой миг может погибнуть от наших рук? Допустимо ли вмешиваться в процессы эволюции и изменения человека? А ради того, чтобы не было детей с ДЦП, синдромом Дауна, муковисцидозом?.. Насколько безопасно развивать нейросети до уровня неразличимости с живым разумом? На такие вопросы у Бенхамина Лабатута, конечно, есть ответы, и ответы эти понравятся далеко не всем.

Идут годы и даже столетия, но исследования Зигмунда Фрейда все еще остаются актуальными и примечательными с точки зрения современной психологии. Вот и философ Оксана Тимофеева обращается к трем клиническим случаям из практики венского гения, чтобы на их примере продемонстрировать поразительно короткую дорогу между человеческим и животным началом внутри нас. И хоть на дворе XXI век, увы, мы понимаем: пробежать по этому пути в обратную, «животную» сторону очень легко — даже если мы кажемся себе разумными и прогрессивными.

В прошлом году на русском языке вышел второй роман Диаза «Доверие», хитро устроенный текст на совершенно толстовскую тему: о том, как историю могут определять совершенно невидимые для нас персонажи, люди, намеренно «убранные» со сцены ради чьего-то богатства, слава и социального веса.

В дебютной же книге, изданной на русском осенью 2024-го, лауреат Пулитцеровской премии сосредотачивается на личной истории шведского эмигранта в Америке, который даже толком не говорит по-английски. Диаз переосмысливает жанр вестерна, но не в брутальной стилистике великого Кормака Маккарти, а в духе «новой искренности». Его взгляд на авантюристов, бедняков, ковбоев и индейцев — это взгляд человека, исполненного любви к миру, человека, готового к открытиям и понимающего, что нет единой истины, описывающей все и вся.