Я два часа ехал в другой город, чтобы повеселить ребенка. Это обычная работа для больничных клоунов, мне звонят из благотворительных фондов, и я или мои коллеги выезжаем.
Я должен был добраться туда еще в четверг, но из-за семинаров, которые я веду, расписание сместилось, и я поехал почти на неделю позже, в среду. Зашел в подъезд, переоделся в клоунский костюм, взял гармошку, укулеле, запасной нос и вошел в квартиру.
На кровати лежит маленькая худенькая девочка с короткими волосами. Ей два года и девять месяцев, будет ли три, неизвестно: болезнь уже в терминальной стадии. Рядом ее мама, она вымотана, у нее усталые глаза и осунувшееся лицо. Все то время, когда девочка не спит, мама держит свою руку на ее коленке, на маленькой коленке, потому что коленка болит.
Обезболивание ребенок получает в полном объеме благодаря фонду «Дом с Маяком», и это гигантская помощь, только, несмотря ни на что, ребенку тяжело. Трудно маме, и папе сложно, потому что девочка с ним не говорит, он ушел в работу, я понимаю, что болезнь требует колоссальных материальных вложений, сейчас он единственный добытчик в семье, но из-за этого редко видит малышку.
Мы пытаемся хоть как-то наладить контакт. В комнате, где все пропитано предстоящей потерей, я сижу у края кровати, девочка уже видела меня, но плакала и общаться не захотела, я сижу и молчу. Чтобы ее успокоить, мама укутывает ее в одеяльце, носит на руках до кухни и обратно. Но это не помогает.
Мальчик Надир и девочка Вера — их я не забуду никогда, потому что ради них я преодолел свой страх
Мне очень грустно. Я выпил воды, и мы сидим, я робко пробую: песни, сказки, звуки ветра, — но ее это не увлекает, я опоздал. Еще в пятницу девочка звала и ждала клоуна, еще играла в выходные, а теперь только так… Я не вижу лица ребенка, но ее волосы и голос напоминают мне мою дочь. На глаза впервые за 14 лет наворачиваются слезы, в горле ком.
Мне тяжело, но сделать я ничего не могу. Три раза я выхожу на кухню перевести дух. Я уже осознаю, что мой внутренний клоун (профессионал, который учился и учится уже 14 лет) — испарился, остался только папа Костя, у которого двое детей и который очень, очень сожалеет, что такое происходит с малышкой.
Мне понятен страх родителей. Моей дочке Рае четыре года, но она уже знает, что будет больничным клоуном. Сыну Аркадию три. Они абсолютно здоровы. Для них мы с женой просто веселые, любящие родители, которые постоянно за них благодарят Бога, природу, мироздание. Я сам в детстве очень много болел и помню, что это такое и как переживала мама.
Я с детства старался быть хорошим, чтобы мама была довольна, чтобы меня все любили. Поэтому выучился на адвоката, хотел защищать людей от несправедливости. Но вскоре понял, что это очень сложно. Много рутины, и суды идут долго, когда будет результат — неизвестно, может, через годы.
Я понимаю, что день прожит не зря. Была в нем какая-то искра души
Мой новый путь начался с трагедии в Беслане. Она так меня потрясла, я начал волонтерскую деятельность. Потом собрал средства для девочки, которая подорвалась на мине на Кавказе. Но не все мерится деньгами, мне хотелось помогать самому.
Тут пригодилось мое хобби — параллельно с адвокатурой я занимался клоунадой в творческой студии. Эти навыки оказались гораздо полезнее юридического образования. Впервые в роли клоуна я выступил в 2005 году, в пансионате, где дети восстанавливались после болезни. Мальчик Надир и девочка Вера — их я не забуду никогда, потому что ради них я преодолел свой страх. У меня тогда были сомнения в собственных силах. Но я постарался справиться.
Мне повезло, что я встретил такого неравнодушного человека, как моя жена Ольга. Ей сейчас 33 года, она окончила Щепкинское театральное училище, и познакомились мы с ней, когда вместе волонтерили в детских больницах. Нашу работу — а это тяжелый труд, который требует колоссальных душевных сил, — мы оставляем за дверью квартиры.
После общения с больными детьми нам самим требуется психологическая помощь, чтобы выговориться, проанализировать, но не нести это в дом. Дочку и сына мы никогда не берем с собой. Однако на работе я постоянно думаю о своих детях. Они дают мне силы.
...У этой больной девочки, к которой я пришел, есть старшая сестра, хорошо, что она здесь, можно поболтать, пошутить с ней и с ее мамой. Но после двух-трех шуток мама рассказывает мне всю историю болезни: врачи, ошибки, прогревание, метастазы, операции, несработавший аппарат, боли, хоспис и папа, который все еще не сдается и надеется на выздоровление младшей дочки...
Я слушаю, но мой клоун уже сдался, впервые его нет совсем. Я прощаюсь и ухожу, мысль одна — добраться до машины. Потом начинают бесконтрольно литься слезы…
После этого случая я сделал два вывода: я больше пока не работаю с маленькими детьми; оказывается, я не робот, а живой человек, и плакать человеку хорошо. За последние годы я нашел множество единомышленников, которые хотят помогать детям своим представлением, игрой, шутками. В итоге волонтерская деятельность переросла в большую организацию «Больничные клоуны».
Наше объединение действует в нескольких городах России: Москва, Санкт-Петербург, Казань, Ростов-на-Дону, Рязань и Орел. Нас больше пятидесяти человек. Большинство получило актерское образование. Но больничному клоуну нужно много чего еще: осознанность, стрессоустойчивость, общительность, эмоциональный интеллект, умение работать в команде...
Я не просматриваю историю болезни ребенка, я не знаю его диагноза, но я вижу его глаза и знаю, что нужен
Каждый выезд в семью или больницу, а их бывает по несколько раз в месяц, — это отдельная история, трагедия, боль. Иногда мои коллеги после работы пишут, что все прошло прекрасно, но бывает, решают, что больше не поедут. Я их понимаю, но знаю, что я и моя улыбка, шутки нужны следующему ребенку.
Я уверен, что в роли больничного клоуна делаю людям хорошо, и сразу получаю ответную реакцию. Это грандиозный эмоциональный подъем и обмен энергией. Как бы больны дети ни были: онкология, химия, врожденные пороки, — они всегда дают обратную связь. В этой «батарейке» у них гораздо больше энергии, чем у нас. И когда приходит больничный клоун, они ее выплескивают. И я понимаю, что день прожит не зря. Что была в нем какая-то искра души.
Наша организация существует на пожертвования частных лиц и компаний. Клоуны нужны там, где жизнь продолжается, сколько бы она ни продлилась, и без оплаты этой физически и психологически тяжелой работы мы не сможем сохранить уже обученных опытных клоунов. Тем более — увеличить штат, а ведь открываются новые больницы, и мы там тоже необходимы. Исследованиями доказано, что пациенты, с которыми мы работаем, гораздо лучше себя чувствуют и даже быстрее идут на поправку.
Я не просматриваю историю болезни ребенка, я не знаю его диагноза, но я вижу его глаза и знаю, что нужен. И в Новый год, когда мы всей командой приходим в больницы и перевоплощаемся в Деда Мороза, Снегурочку и других персонажей, и в их день рождения, когда ребята очень ждут праздника. У нас не бывает выходных.
