Мои друзья называли ее «вагончиком» — мою крошечную студенческую квартирку. Дубовые полы были настолько древними, что краска давно облупилась. Полы были всегда грязными. Когда я их мыла, шелуха слезающей краски упрямо забивалась в щели между досками.
Я училась на психотерапевтическом факультете в Техасском университете. До этого я много часов работала волонтером-консультантом горячей линии по предотвращению суицидов. Мои психотерапевтические способности помогли многим, но только не мне. Депрессия постоянно преследовала меня, и с ней ее верные соратники — тревога, тошнота и бессонница.
Мозг постоянно зацикливался на мелких недостатках вроде грязных полов в квартире. Несколько недель после переезда я возмущалась, что хозяйка не выполнила обещание отремонтировать полы. Я ненавидела себя, что не зафиксировала это обещание в договоре. В конце концов я презирала себя за то, что переживаю насчет полов и не могу остановиться.
Ночь за ночью этот цикл ненависти крутился в моей голове. Наконец я засыпала, но только чтобы проснуться через пару часов, снедаемая такой ненавистью к себе, что жизнь казалась невыносимой. При одном взгляде на пол меня окатывала новая волна отвращения. Я чувствовала панику. Как это возможно, чтобы кто-нибудь полюбил меня такую?
Темный призрак депрессии впервые появился, когда мне было 12, и стал с тех пор частым гостем. Когда мне исполнилось 26 лет, я начала принимать антидепрессанты, и они мне сразу же помогли. Но из-за них у меня начали сильно выпадать волосы, и я прекратила их принимать. Мой психиатр настаивал, чтобы я попробовала другой препарат. Однако мой разум уже убедил себя, что мне ничто не поможет, а если и поможет — я этого недостойна.
Я чувствовала, что моим мучениям не будет конца, и думала, что есть только один способ их прекратить
Никто не догадывался, что я чувствую. Внешне у меня все было хорошо. Я часто шутила, много общалась и была лучшей на курсах психопатологии и психотерапии. Моя любознательность и чувствительность помогали понять работу мозга, человеческие страдания, несмотря на то, что я не могла помочь себе.
Несколько месяцев я жила двойной жизнью: веселая и общительная днем, одинокая и несчастная ночью. Потом настала ночь, когда я не могла больше это выносить. Я чувствовала, что моим мучениям не будет конца. Тогда я думала, что есть только один способ их прекратить.
В тишине квартирки-вагончика я написала письмо родителям. Извинилась за боль, которую принесла им, и заверила, что без меня их жизнь станет гораздо лучше. Я тогда искренне думала, что месяцы острого непереносимого горя будут для них легче, чем десятилетия боли, неопределенности и страха, в которые их повергнет мое существование.
Затем написала записку толстым маркером: «НЕ ЗАХОДИТЕ В МОЮ КОМНАТУ. Позвоните 911. Мне очень жаль!» Так как в комнате не было двери, я протянула клейкую ленту поперек дверного проема и прилепила на нее записку так, что она оказалась на уровне глаз. Записка была предостережением друзьям, у которых были запасные ключи, если бы вдруг те пришли меня искать.
Я пишу эту статью двадцать лет спустя в своем кабинете в Денверском университете, где преподаю психотерапию и оценку психического здоровья для аспирантов факультета социальной работы. Недалеко от университета у меня есть офис, в котором я веду частную психотерапевтическую практику.
В научной работе, преподавании и медицинской практике я специализируюсь на определении риска суицида и его предупреждении. Для специалистов моего профиля существует довольно неизящное определение профессии: «Клинический суицидолог». Созданный мною сайт о предотвращении суицида за последние три года посетили 1,5 млн человек.
Я отдаю много сил теме предотвращения суицида, потому что знаю, что мрак депрессии способен убедить человека, будто просветление никогда не настанет. Я знаю об этом не только от пациентов, но и из своих переживаний. К сожалению, моя страстная увлеченность вызывает агрессию у некоторых посетителей сайта. Они присылают письма или оставляют комментарии, в которых обвиняют меня в непонимании суицидального мышления.
Один посетитель сайта написал: «Пожалуйста, остановите бред сивой кобылы, который несете с высоты собственного благополучия. Вы просто не рождены с этим, и вам никогда этого не понять». Другой написал: «Да, вы много читали о психических расстройствах. Разумеется, у вас есть диплом об окончании чего-то там. Но если у вас никогда не было депрессии или вы никогда не чувствовали себя на грани самоубийства, у вас нет абсолютно никакого права писать об этом».
До этого момента я хранила в тайне, что когда-то пыталась покончить жизнь самоубийством. Только самые близкие друзья и родственники знали об этом. До сих пор я стыжусь своего психического заболевания.
В последнее время несколько известных психологов публично признались в своих психологических проблемах и суицидальных эпизодах. Вслед за ними все больше и больше людей, переживших попытку суицида, начали делиться собственными историями в блогах, соцсетях и видеообращениях. Сначала я боялась публично раскрыться, хотя чувствовала, что мое молчание лицемерно.
Открытость других в прошлом вдохновляет меня на искренность сейчас. Я все еще боюсь, но надеюсь, что мое признание покажет: специалисты — тоже люди, у которых могут быть проблемы.
Я поняла, что могу справиться с болью, одержимостью и тревогой и не хочу покончить с жизнью
В самую темную ночь своей жизни я думала, что никогда не поправлюсь. Я была убеждена, что я сама виновница собственных страданий и что явно этого заслуживаю. После того как прилепила на дверь записку друзьям, я положила письмо родителям на комод. Рядом уже лежала банковская выписка со счета и контакты друзей, которых нужно пригласить на мои похороны. Затем я приступила к тому, что наивно считала мирным отходом в мир иной.
Я думала, что задохнуться будет легче всего. Но мое тело стало бешено сопротивляться. По мере того как воздух уходил, легкие начали настойчиво его требовать. Грудная клетка начала сотрясаться в спазмах. Вскоре руки закололо и в глазах потемнело. Отчаянно, как можно быстрее, я прекратила пытаться умереть. Я стала жадно и быстро дышать, вдох за вдохом, наполняя измученные легкие.
Многие суицидологи считают суицидальное состояние одним из видов диссоциации, когда человек воспринимает происходящее с ним так, будто оно происходит не с ним. Так произошло со мной. В те мгновения, когда мои легкие требовали воздуха, я внезапно осознала, что не хочу покончить с жизнью. Я хочу покончить с болью, одержимостью и тревогой. Я поняла, что могу с ними справиться и остаться в живых.
Утром я сняла предупреждение для друзей, позвонила психотерапевту и получила рецепт на новый антидепрессант. Так начался мой долгий путь от суицидальной личности к профессору-суицидологу. Сейчас я не только личность с психическим заболеванием, но и специалист по психическому здоровью — со всеми противоречиями, страхами, надеждами и победами, которые влечет за собой это сочетание двух ипостасей.
Об авторе: Стейси Фридентал — психотерапевт, профессор Денверского университета, клинический специалист по помощи в кризисных ситуациях и предотвращению суицидов.
