Сентябрь 2004 года. Утро. Я неторопливо пью кофе, читаю газету и улыбаюсь. Нет, я не в уличном кафе в Париже, газета — не «Гардиан» и не «Либерасьон», а «Комсомолка». И вместо круассана у меня бутерброд с сыром. Я на своей кухне. Одна. В тишине. Счастлива. Мои сыновья, двух и шести лет, в детском саду. Оба. Сразу. А на работу мне только через полчаса. Что может быть лучше?
Так случилось, что два предыдущих года стали для меня настоящим кошмаром. Это был не просто день сурка. Ночи тоже были как под копирку. Наверное, я спала. Но я этого не замечала. Ребенок кричал каждые полчаса, иногда замолкал на час. Только через год мы нашли хорошего невролога, и сын начал нормально спать. Чего не скажешь обо мне — я разучилась спать. Этот навык восстанавливался еще лет пять.
Обычный день напоминал череду квестов. Как одеть одновременно двоих детей и одеться самой? Как вытащить коляску с ребенком на первый этаж так, чтобы второй ребенок не упал с лестницы? Как затащить младшего с улицы домой? Как приготовить обед, если сын требует ежесекундного внимания?
Выполняя тысячи последовательных и непоследовательных действий, я чувствовала себя несчастной, никчемной, разбитой, больной. У меня действительно болели все части тела. И это в 26, 27 и 28 лет!
Была ли это депрессия, о которой так много пишут? Вряд ли. Потому что это состояние чудесным образом исчезло, как только я отправила ребенка в детский сад и вышла на работу. И самооценка восстановилась, и ноги-руки болеть перестали.
С тех пор я с сочувствием смотрела на мам с колясками, критически вглядывалась в их лица на предмет признаков усталости и разочарования, всегда их находила и говорила, что больше никогда. Если кто-нибудь интересовался, не собираюсь ли я за девочкой, я, в зависимости от настроения, отвечала, что подожду внучку, или кидалась тяжелыми предметами.
Третьего декретного отпуска у меня не было — так, недельный перерыв на роды
Я и сейчас сочувствую мамам с детьми, особенно с двумя или тремя. Сыновья выросли. Старший — студент, младший старшеклассник, только он уже не младший, а средний.
Нет, я так и не родила девочку. У меня мальчик, которому два с половиной года. И он самый шумный, подвижный и разговорчивый из моих сыновей. Мне бывает грустно, я устаю, злюсь и, бывает, кричу. Но ни одного дня я не чувствовала себя так, как во втором декретном отпуске: разбитой, глупой и никому не нужной. Потому что третьего декретного отпуска у меня не было — так, недельный перерыв на роды.
За два года до рождения младшего сына я стала фрилансером. Работаю из дома. У меня нет няни. Мне не помогают бабушки. Мы с мужем работаем по очереди и занимаемся младшим ребенком тоже по очереди. Если хотим куда-то надолго сходить вдвоем, например, в гости, мы платим старшему сыну за то, чтобы он присмотрел за братом. Не люблю чужих людей в доме, поэтому няня не наш вариант.
У меня тот же самый муж, который не замечал моего безумного состояния 15 лет назад. За эти годы у него не увеличился чудесным образом эмоциональный интеллект. Но он неплохо умеет считать и понимает, что содержать одному семью из пяти человек сложно.
Муж сменил работу. Работает по специальности, но не по привычному офисному графику, а посменно: два дня по 12 часов. Следующие два дня он занимается сыном, домом и всем, чем обычно занимаются домохозяйки, а я работаю. В первый год, когда ребенок много спал и был на грудном вскармливании, я работала дома. Теперь ухожу к маме. Там мой хоум-офис.
Эксперимент оказался успешным. У партнерского воспитания оказалось больше плюсов, чем я думала вначале:
1. Мы смогли сохранить прежний уровень дохода и, как следствие, избежать самого неприятного повода для ссор — из-за нехватки денег. Если бы работал один муж, мы бы не смогли нанять старшему сыну хороших репетиторов для подготовки к ЕГЭ, он перестал бы учить китайский и не поехал бы в Китай в летнюю языковую школу. Средний сын и родители тоже лишились бы многих развлечений и удовольствий.
2. Я не чувствую себя глупой и профессионально несостоятельной. За это время я освоила новую профессию. Раньше я преподавала английский и переводила. Теперь пишу переводы. И чувствую, что наконец занимаюсь любимым делом.
3. Муж активно участвует в ведении домашнего хозяйства и не задает глупых вопросов, вроде: «Где мои носки?» или «А что, у нас никакой еды нет?» Я уверена, что готовит он лучше меня, и только улыбаюсь, когда свекровь, заглянувшая в гости, говорит, что сын «слишком крупно нарезал капусту в борщ». Мне все равно, как нарезаны овощи.
4. Младший ребенок растет более уверенным в себе. Он умеет за себя постоять и спокойно обращается с любыми вопросами к папе. А вот старшие до сих пор ждут, когда мама вернется домой.
5. Папа знает, как зовут воспитателей младшего сына, он недавно пошел в детский сад. У мужа есть их телефонные номера, и он сам им звонит, если ребенок остается дома. Имя первой учительницы старшего ребенка муж с горем пополам запомнил к концу четвертого класса, а имена остальных учителей даже не пытался удержать в памяти.
6. Наши отношения стали более доверительными. Мы разговариваем на одном языке работающих родителей, которые вместе воспитывают ребенка.
Я не призываю всех мужчин становиться к плите, а женщин работать без отпуска, у всех разные традиции, возможности и потребности. Но уверена, что отцы должны больше заниматься детьми, это полезно и им, и детям. А сильным женщинам неплохо бы научиться просить о помощи и делиться ответственностью.
