Я — героиня известного анекдота, которая говорит: «Отойди, хороший добрый парень, ты загораживаешь мне вон того м...». Я всегда влюблялась в тех, с кем просто невозможны нормальные отношения. В женатых, алкоголиков, наркоманов, эгоманьяков, садистов, инфантилов, извращенцев. А если вдруг мне серьезно везло и все эти качества сливались в одном прекрасном мужчине, то я прыгала от радости и кричала: «Заверните мне его немедля, нас ждет большое счастье!»
И долгое время я жила в уверенности, что я нормальная, а мужчины просто сволочи. Я страдала, рыдала, жаловалась друзьям, писала грустные стихи, уходила и возвращалась. Все меня жалели, тяжело вздыхали, а я, сидя на обломках своего сердца, на очередной вопрос: «Почему ты с ним связалась?» отвечала: «Ну как же вы не понимаете, я так его люблю». Много лет я умудрялась не замечать, что сама выбираю людей, отношения с которыми будут мучительными и сгодятся только как топливо для будущих страданий.
А потом я прозрела. Вдруг я осознала, что весь этот звон не имеет к любви никакого отношения. Сначала я поняла, что это созависимость, а копнув глубже, обнаружила в себе огромных размеров страх перед обычной человеческой близостью.
Человек, которого пугает близость, неосознанно делает все, чтобы держать других на расстоянии
К тому времени я третий год встречалась с мужчиной, который наши отношения скрывал. Мы встречались только в тех местах, где нас не могли встретить знакомые. Он каждый раз напоминал, что не надо чекиниться или выкладывать фотографии в Instagram (запрещенная в России экстремистская организация). Это было болезненно и обидно, и раз в три-четыре месяца я напивалась, звонила ему, говорила, что он чудовище и козел, а я ухожу. Надо ли говорить, что дальше я падала в озеро печали и одиночества, из которого выныривала обратно в эти же отношения.
Я пришла к психотерапевту и начала жаловаться: он боится отношений, он то, он се. На что психотерапевт спросила: а вы сами? Вы разве не боитесь?
Сначала, конечно, я заявила, что я зрелая личность и ничего не боюсь. Потом начала анализировать ход наших отношений в попытке понять, что для меня лично становится триггером, после чего я взрываюсь и убегаю.
Меня ожидало открытие. Первый раз я ушла после слов: «Слушай, ты так здорово разбираешься в кино. Если увидишь что-то стоящее в кинотеатре, позови меня, сходим». Второй раз после: «Почему ты всегда уходишь по утрам? Останься, позавтракаем вместе. Я не то чтобы повар, но яичницу сдюжу». И последнее мое бегство было вызвано таким пассажем: «Конечно, в твои глаза невозможно не влюбиться».
Упс. Кажется, не только он боится отношений, но и я бегу от любого намека на сближение.
Психотерапевт Илсе Санд называет такое поведение стратегией самозащиты. Человек, которого пугает близость, неосознанно делает все, чтобы держать других на расстоянии. В том числе выбирает таких партнеров, с которыми настоящая близость немыслима.
Причины страха близости довольно просты. Мы боимся, что нам причинят боль, и поэтому отгораживаемся от людей стеной, через которую нас самих не достать. Мы боимся потерять близкого человека, ведь знаем, что рано или поздно это произойдет. Либо мы расстанемся по той или иной причине, либо смерть разлучит нас.
Часто от близости бегут люди, которые не смогли пережить потерю в прошлом — возможно, даже в детстве. В нашей культуре нет адекватного отношения к утрате, мы не умеем отдаваться горю и стараемся поскорее забыть о боли потери, тем самым загоняя ее глубоко внутрь себя. «Не думай об этом», «Уйди с головой в работу», «Улыбнись, не надо быть такой грустной» — согласитесь, такое можно услышать намного чаще, чем: «Поплачь, если тебе нужно».
Загнанная в подсознание боль начинает оттуда управлять нашим поведением, а мы зачастую даже не подозреваем об этом.
Отсутствие теплоты в отношениях с родителями тоже часто приводит к тому, что мы неспособны к адекватным отношениям во взрослом возрасте. Идеальных родителей не бывает. Каждый из нас так или иначе травмирован детством, и это абсолютно нормально. Так же, как все мы падали и ломали руки, ноги и головы, так и наша психика получала те или иные травмы, которые на самом деле способствовали нашему росту и развитию. Тем не менее, если родители не любили ребенка (а это вовсе не значит, что его били, бросили или жестоко издевались над ним): не проявляли заботу о его эмоциональном состоянии, не разговаривали с ним о его чувствах, не стремились как можно лучше его понять — то, скорее всего, когда этот маленький человек вырастет, он тоже не будет знать, что такое настоящая близость.
Страх близости — это страх быть уязвимым. Для его преодоления нужно принять себя со всеми заморочками и открыться другому
Еще одна причина боязни серьезных отношений — страх упущенных возможностей. Выбирая из 7 миллиардов живущих на земле людей одного-единственного, мы тем самым отказываемся от всех остальных, и это вызывает некоторое беспокойство, по крайней мере, у меня точно.
Только я об этом задумалась, как вселенная продемонстрировала мне весь потенциал этого страха. Сейчас мне нравится один юноша, который кажется болезненно нормальным, и я недавно пригласила его на концерт.
Во-первых, я поняла, что моя самооценка далека от здоровой, когда при встрече он сказал: «Роскошно выглядишь», а я в ответ промямлила что-то типа: «В темноте-то конечно».
Во-вторых, когда мы зашли внутрь, я увидела Романа Абрамовича, который, надо заметить, нынче свободен. И тут упущенные возможности кинопленкой пронеслись перед моими глазами. Если бы я пришла одна, то могла бы изящно упасть перед ним, или сразить его хлесткой шуткой, или вылить на него кофе, или, что еще лучше, закружиться вокруг своей оси с криком «РОМАН АРКАДЬЕВИЧ!», ну или что там делают в таких неординарных ситуациях. Однако я пришла с другим, и Абрамович не узнал, какое счастье прошло стороной.
Если серьезно, то, подводя итог под вышесказанным, страх близости — это страх быть уязвимым. Для его преодоления нужно всего-навсего принять себя со всеми заморочками и открыться другому человеку. Быть абсолютно искренним с самим собой и с ним. И все тогда будет хорошо. Чего я всем вам и желаю.
