«У меня просто навязчивое стремление к чистоте и порядку!» — как часто мы слышим подобные фразы? Обычно после этого человек с энтузиазмом перечисляет свои «чудачества» — он, дескать, просто не может не сортировать папки с документами и не поддерживать чистоту в кухне: «Вы не представляете, чем я вчера занимался! Сортировал свои маркеры по цветам радуги! Это прямо навязчивое стремление!»
Мне всегда хочется ответить: «Наконец-то хоть кто-то понимает, что это такое! А как вы справляетесь с навязчивыми мыслями о том, как вы убьете всю семью и родных, или умрете в полном одиночестве, или заразите всех вокруг смертельной болезнью?»
Конечно, я никогда не произношу этого вслух. Действительно, обычное слово «навязчивость» едва ли отражает реальные переживания людей, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР), который раньше называли синдромом навязчивых состояний. У человека, который просто очень любит чистоту, мало общего с тем, кого мучают ужасающие навязчивые мысли.
Конечно, каждый случай ОКР уникален. И действительно, иногда это расстройство может проявляться в болезненной страсти к порядку, симметрии, идеальной чистоте. Но даже в этом случае важно помнить, что больной от этого очень страдает, а вовсе не наслаждается красотой и порядком, как здоровый человек.
ОКР сажает меня на скамью подсудимых
Мое расстройство ощущается как постоянно живущее внутри чувство вины. Оно только и ищет повод проявиться. Иногда я просыпаюсь в панике, пытаясь одновременно понять, за что чувствую себя виноватой, и забыть об этом. Паника не уходит, пока я наконец не вспоминаю: «Ах вот в чем дело!»
Три года назад я проехала на красный, и вот у меня перед глазами уже стоят лица детей, которые могли погибнуть, если бы случилась авария. Я вспоминаю обидную фразу, которую сгоряча бросила сестре несколько лет назад (и я даже знаю точную дату), снова вижу выражение боли и обиды на ее лице — и у меня, как тогда, подкатывает ком к горлу.
Меня постоянно терзают воспоминания о том, как я обижала других детей в детстве, как безумно ревновала своего первого парня... и прочее, прочее, прочее. Каждый день мое расстройство сажает меня на скамью подсудимых, обвиняя в бесчисленных «преступлениях». И каждый раз я признаю свою вину.
ОКР — словно тяжелейшая ноша на плечах
Каждый день для меня — новое испытание. Мне постоянно кажется, что любое мое действие или решение, пусть даже самое незначительное, может привести к ужасным последствиям.
Существует теория «эффекта бабочки»: якобы взмах крыла крохотного насекомого может через цепочку причин и следствий вызвать ураган на другой стороне планеты. Из-за ОКР каждое мое действие кажется мне тем самым взмахом крыла бабочки и каждый ураган или любое другое бедствие оказывается моей виной.
Я не выбросила мусор в контейнер для повторной переработки — значит, виновата в экологической катастрофе. У меня перед началом пандемии была небольшая температура — значит, это я занесла в страну коронавирус. Возникает ощущение, будто от каждого моего поступка зависит судьба всего мира.
Больной ОКР человек зачастую ощущает себя злодеем из фильма ужасов. И, к сожалению, он не может нажать на кнопку «Стоп». Мне приходится постоянно заставлять себя думать о «хорошем», чтобы «отменить» «плохие мысли». Мне очень стыдно за то, что возникает в голове против моей воли. Это мысли о раке, авариях, убийствах и самоубийствах.
Я стучу по дереву до кровавых костяшек — мне кажется, что иначе умрет моя мама. Стучу 5 раз, 15, 20... хватит ли 20?
Но ОКР также учит меня сопереживанию и стойкости
Несмотря на все трудности, психическое расстройство помогает мне развивать важные черты характера. У меня очень сильна способность к эмпатии, благодаря этому я способна заводить крепкую и долгую дружбу. Я помню все подробности о жизни своих друзей.
Когда мне удается преодолеть страх, я ощущаю невероятное блаженство. Работаю я тоже с навязчивым упорством, и это помогает мне добиваться поставленных целей.
ОКР учит меня относиться к другим без осуждения. Я никогда не забываю сказать «Люблю тебя» или «Будь осторожнее». Оно напоминает мне, как коротка жизнь и о том, что ее надо ценить и беречь».
Ольга, 34 года, обсессивно-компульсивное расстройство диагностировано с 15 лет.
