Казалось, она будет всегда. Не обязательно рядом со мной, совсем близко, а будет — вообще. Но она ушла. Это случилось так внезапно, что я даже не успела попросить у нее прощения. Прежде такие близкие, мы в последнее время словно отдалились, стали меньше общаться и, кажется, даже хуже понимали друг друга. И все же мы оставались самыми близкими людьми. И вдруг я ее лишилась. Навсегда. Мне было всего 25.
Первые дни своего одиночества я помню очень смутно. Я словно потеряла под ногами опору, жила и делала все как будто на автомате. Мне было трудно общаться с людьми: даже чтобы снять трубку и ответить на телефонный звонок, требовалось усилие. Великодушные коллеги позволили мне не ходить на работу. Я проводила дни наедине с собой и вспоминала жизнь вместе с мамой — перебирала мгновение за мгновением. Отчаяние — пожалуй, вот только это чувство я и ощущала тогда.
«Когда закрывается одна дверь, открывается другая, — как-то раз, утешая меня, сказала подруга. — Подумай: мама открыла тебе дорогу». Тогда я ее совсем не поняла. Но эти слова почему-то меня испугали. Что она такое говорит? Я еще не пережила свое горе, и мысль о том, что меня ждет какая-то другая и тоже, возможно, счастливая жизнь, казалась просто дикой.
Но пространство вокруг меня, сплетенное из прожитых минут, дней и каких-то личных событий, действительно понемногу стало меняться.
Одна из таких перемен произошла в отношениях с мужем — они неожиданно и явно обострились. Назвать их несчастными было нельзя, но и счастливыми трудно — может быть, таким радостным был только первый год после нашей свадьбы. Следующие два мы прожили спокойно и как-то, если можно так выразиться, равнодушно. Уход моей мамы не вызвал у него даже сочувствия. Он не понимал моего отчаяния. В итоге непонимание, постоянные обиды и конфликты между нами зашли слишком далеко — и я совершенно растерялась: что делать? Рушилась вся моя привычная жизнь, и мне было страшно.
Я твердо знала: события развиваются именно так, как нужно
Как-то раз, среди дня, я прилегла отдохнуть и, вероятно, задремала. Внезапно сквозь дрему я очень ясно увидела мамино лицо. Ее родной голос ласково и необычайно отчетливо произнес всего три слова: «Все будет хорошо». Проснувшись, я горько расплакалась… и одновременно, впервые за несколько недель, почувствовала небывалую легкость во всем теле. И в душе. Я еще не пережила свое горе, но с этого момента предчувствие перемен, хороших и значимых, становилось все ощутимее, оно все больше наполняло меня.
Решение о разводе с мужем я приняла быстро и без сомнений. Правда, расстались мы не сразу, еще помучив друг друга до самого финального похода в суд, но это уже не имело значения. Ведь я ощущала, я твердо знала: события развиваются именно так, как нужно.
Через три недели после маминого ухода меня вызвали в редакцию — в городскую газету, где я тогда работала журналистом. Прежде я была скорее добросовестным исполнителем, но теперь почувствовала азарт. В моей голове рождались смелые, неожиданные идеи, я их предлагала — и мои статьи заметили. Я все больше ощущала прилив сил.
Наконец набралась смелости и предложила сотрудничество ведущим столичным изданиям. И неожиданно все получилось! Меня охотно печатали теперь и в Москве. Я работала с раннего утра и до позднего вечера. И, кружась в таком цейтноте, умудрилась… влюбиться в своего коллегу.
Возможно, мы просто «совпали по фазе»: его отношения с подругой тогда висели на волоске, а я уходила от мужа. Мы буквально вцепились друг в друга, как два утопающих — в спасательные круги. Страсть, романтика и психологическая реабилитация, восстановление после всех перенесенных страданий — вот чем были наши отношения в тот момент. А спустя несколько месяцев меня пригласили работать в Москву — и мы с другом перебрались в столицу вдвоем.
Лучшее, что можно сделать в память о тех, кого мы любили, это жить
С тех пор прошло уже больше десяти лет. Сегодня, оглядываясь назад, я с необычайной ясностью вижу, что все события моей жизни закономерны — они вытекают одно из другого. И если бы меня тогда не постигла эта горькая утрата, если бы я не потеряла маму, не произошло бы очень многое из того, что так сильно изменило мою жизнь. В каждом из этих событий — даже в самом трагическом — я научилась ощущать энергию созидания. Это может звучать парадоксально, но для меня это действительно так.
Если попытаться сформулировать главный вывод, то я поняла: лучшее, что можно сделать в память о тех, кого мы любили, это жить — жить активно, становиться лучше, пробовать то, что они не успели. И быть счастливой.
Большое горе — это большие перемены. Я изменилась сама, повзрослев в одночасье и осознав те жизненно важные вещи, о которых, возможно, не догадывалась бы еще очень долго, оставайся я под маминым крылом.
В моей жизни за все эти годы, прожитые уже без мамы, конечно, случалось всякое. Были радости, победы, приобретения. Бывали печали, поражения, потери. Я, как и все мы, совершаю ошибки, стараюсь учиться на них — и иду дальше. Пока у меня нет своей семьи, но я верю, что обязательно будет. Потому что именно этого я хочу сегодня больше всего.
Иногда, словно ребенок, я представляю себе, что какой-то всесильный маг предлагает мне вернуть то время, когда мама была жива. Если бы такое было возможно — чего бы я попросила? Сначала мне хочется крикнуть: да, я хочу туда немедленно! Но потом я слышу единственно верный ответ: все хорошо, все идет своим чередом.
