Несмешная отцовская шутка или слишком яркое платье матери… Чувство стыда за родителей в отрочестве — почти обязательная часть отношений. Если оно прошло, значит, мы стали взрослыми. Об этом — рассказы наших героев и объяснения экспертов.
«Когда мама сделала новую прическу»
Александра, 30 лет
В шестом классе мы ходили в поход, и все семь дней я ждала возвращения домой. Скучала, хотела скорее встретиться с мамой, все ей рассказать... И вот наконец нас привозят к школе, я ищу в толпе родителей свою маму — а ее нет. И вдруг я вижу, как через школьный стадион идет очень странная женщина: на голове у нее копна волос, зачесанных в бабетту. Конструкция густо залакирована и возвышается сантиметров на двадцать… И тут я понимаю, что это моя мама. До сих пор помню пульс в висках, острое желание выйти из собственного тела, оказаться в любом другом месте... И безумную мысль — хорошо бы моей мамой оказалась любая другая женщина, только не эта. Дети вокруг хихикали, и это еще больше разжигало мой стыд. Мне не хотелось даже смотреть в ее сторону, не то что подходить или брать за руку… Но, конечно, мне пришлось подойти. Я только попросила ее пойти домой дворами (чтобы встретить по пути как можно меньше знакомых) и взяла ее за руку только тогда, когда мы отошли от школы. Уже дома я сказала, что эта прическа немодная и совсем ей не идет. Она меня поняла и больше так не укладывалась. Наверное, ничего позорного в той истории не было, но забыть ощущение стыда долго не удавалось.
Кто может сказать, что ни разу в жизни не стеснялся своих родителей? Зачастую нужно совсем немного, чтобы подросток — про себя или вслух, в пылу скандала — обрушился на отца или мать с упреками в том, что они его «позорят». Особенно если они «неправильно» поступают прилюдно или, того хуже, на глазах у его друзей. Взросление — это агрессивный процесс, отмечал детский психоаналитик Дональд Винникотт (Donald Winnicott). И агрессия против собственных родителей — всего лишь один из способов отделиться от них*.
Помеха на пути к взрослой жизни
Подросток стремится быть таким, как другие. Однако это касается сверстников, друзей. А вот свое сходство с родителями он, напротив, воспринимает очень болезненно. И болезненно вдвойне, если его родители выделяются из общей массы взрослых своим внешним видом, поведением или образом жизни. Например, переживая из-за недостатков (истинных или мнимых) собственной внешности, ребенок в этом возрасте часто превращает внешность своих родителей в мишень для критики. «Причина проста: он считает их внешний вид слишком броским, тогда как сам предпочел бы пережить трудные времена, став не слишком заметным», — объясняет психоаналитический психотерапевт Светлана Федорова.
В эти переломные годы родители видятся подростку главной помехой на пути к «взрослой жизни». Отчасти это объяснимо: отец и мать продолжают обращаться с ним как с ребенком, которым он быть уже не желает. Все, что напоминает о его совсем недавнем детстве, становится унизительным: родительская опека, «сюсюкающие» ласковые прозвища или умилительные воспоминания: «В 10 лет она так любила играть в куклы!» или «Ресницы у него были длинные, пушистые — на зависть любой девочке!»
«Напоминания о лишенном сексуальности детском теле подросток тяжело переживает, ведь он отчаянно стремится именно к тому, чтобы утвердить свою сексуальность», — продолжает Светлана Федорова. И принудительные экскурсы в детство неизбежно осложняют отношения с родителями.
Сын упрекает мать в том, что она слишком бурно проявляет свою нежность, а дочь обижается на отца, который позволяет себе шутить по поводу ее друзей или романтических увлечений. И все одинаково ощущают неловкость, когда родители в их присутствии демонстрируют «неуместную» чувственность: носят слишком откровенную одежду или сплетаются в долгом медленном танце.
Разумеется, это не повод для родителей стыдиться своей чувственности.
«Любая телесность в браке, тем более секс, — это важнейшая вещь для взаимопонимания супругов, — напоминает семейный психотерапевт Инна Хамитова. — Важно, чтобы ребенок понимал, что в их жизни есть такие отношения и что ему они желают когда-нибудь тоже узнать эту радость в собственной паре». Но надо подчеркнуть, что эта сторона жизни родителей для него закрыта. Тогда ему, взрослея, будет легче создавать собственное интимное пространство.
«Когда мама решила помочь бродяге»
Наталия, 40 лет
Мне было почти пятнадцать. Мы с мамой отправились в гости, где должен был быть некий юноша, который мне очень нравился. А так как увидеться с ним я могла только в этих гостях, я была при параде и страшно волновалась. Мы почти вошли в метро, и тут к нам привязалась молодая женщина, бродяга — тогда, кажется, еще не говорили «бомж». Она цеплялась за мамины ноги и что-то выла, вид ее был ужасен, запах тоже. Мама стала задавать ей вопросы, а я негодовала — ну какого черта, это не наше дело, мы же ехали... И тут слышу: «Ну не плачь, пойдем к нам, я позвоню знакомому врачу, мы что-нибудь придумаем...» Я чуть не заорала в голос — какое «мы»?! Я не хочу, мне наплевать, при чем тут я! «Давай вызовем ей скорую, пусть приедут, заберут!» — «Ее выкинули из больницы два часа назад, пошли, ей совсем плохо». И мы вместе потащили эту женщину к нам домой. По дороге нам попадались соседи — они оглядывались, смеялись, мне было стыдно, что они видят нас — мокрых от дождя, с потекшей косметикой, волочащих вонючую бездомную тетку. Меня трясло от омерзения и обиды, хотелось стать невидимой...
Прошло много лет, мамы давно нет на свете, но эта история что-то во мне перевернула. Испытывая неловкость за свой тогдашний стыд, я позже пошла работать в храм в группу милосердия, которая занималась помощью бездомным, потом по мере сил помогала фонду «Справедливая помощь» Лизы Глинки, и меня знают все бомжи нашего района, потому что я раздаю им бумажки с адресами, где бесплатно кормят и лечат, и всегда пускаю их в свой подъезд погреться.
Быть рядом, но не слишком близко
Вообще, все, что символически стирает разницу между поколениями, воспринимается подростками в штыки. Многие родители, стремясь стать ближе к детям, одеваются на их манер, используют молодежный сленг, пытаются подружиться с ними в социальных сетях. Но эта путаница в кодексах поведения скорее выбивает из-под ног у подростков почву, лишая их ориентиров и нисколько не способствуя укреплению отношений с родителями. Впрочем, свидетельствует она и о том, что и сами родители не знают, как завоевать авторитет в глазах детей.
И это может быть тем более тяжело, если взрослые и сами испытывают стыд за то, чего стыдится в них ребенок. Ведь никто не застрахован, например, от потери работы, алкоголизма или депрессии.
Когда подросток бросает родителям в лицо, что они — ничтожества, это не оскорбление, а в первую очередь крик о помощи. Он умоляет их доказать обратное и не сдавать позиции.
«И в такой ситуации именно родители должны начать разговор. Подросток зачастую испытывает еще и чувство вины за свой стыд и просто не может первым заговорить на эту тему, — продолжает Инна Хамитова. — Ведь направлять ребенка к зрелости — это еще и помогать ему принять своих родителей такими, какие они есть, со всеми их слабостями».
«Когда родители провожали меня на футбол»
Иван, 19 лет
Я серьезно занимался футболом, и каждый раз, когда шел на тренировку и возвращался домой, меня сопровождали родители — или мама, или папа. Хорошо помню, как мне было стыдно перед ребятами, — я понимал, что встречают только маленьких, а мне в десять лет так хотелось быть большим! Я очень стеснялся, что они идут рядом. И старался держаться от них подальше, чтобы казалось, что я иду один, а они — сами по себе. Чтобы справиться с чувством неловкости, я мысленно успокаивал себя тем, что все равно я уже взрослый, а еще старался очень ответственно вести себя на тренировках, показывал, что сам могу принимать решения и не цепляться за других. Но я мечтал возвращаться домой с друзьями!
Не думаю, что родители чувствовали мое настроение, а если и понимали, то не обращали на него внимания. Помню, что пару раз я пытался завести разговор на эту тему, но безрезультатно: они не хотели отпускать меня одного. И теперь я очень хорошо понимаю почему: тренировки заканчивались поздно, на улице было уже темно… А потом мне исполнилось одиннадцать, мы переехали в другой район, и самостоятельности у меня стало гораздо больше. Не помню, были ли еще какие-то неловкости в наших отношениях, скорее нет: мне кажется, мы хорошо понимали друг друга.
Оставаться самими собой
Как реагировать на обвинения сына или дочери? Не стоит жестко пресекать напор их негативных эмоций: они могут перейти в самоагрессию или в депрессию, неконструктивную самокритику. «Старайтесь быть терпимее к обидным репликам ребенка, — советует Инна Хамитова. — Сохраняйте с ним необходимую дистанцию, просите его объяснить, чем именно он недоволен, сформулировать аргументы и в любом случае требуйте, чтобы подросток не выходил за рамки дозволенного».
В этом случае подростку придется учиться выражать свое мнение в приемлемой для всех форме, а родители, возможно, смогут узнать что-то важное и о себе самих.
«Родители могут признавать собственное некорректное поведение в тех или иных ситуациях, но ни в коем случае не должны взваливать на себя груз несуществующей вины перед ребенком», — настаивает Светлана Федорова. Важно постараться понять, что именно заставляет ребенка страдать.
«Но родителям также следует помнить о своей роли в семье, — уверена психотерапевт. — Они ни в коем случае не должны стыдиться своей профессии или своих религиозных убеждений, выбора одежды или выбора партнера. Словом, родители должны оставаться родителями».
Узнать больше
Книга «Болезнь отрочества. Клиническая работа с подростками и их родителями» психоаналитика Мишеля Венсана основана на огромном опыте работы с проблемами семейных отношений. Она интересна специалистам и полезна всем родителям, чьи дети переживают подростковый кризис (Когито-Центр, 2012).
* Д. Винникотт «Маленькие дети и их матери» (Класс», 2007).
