Зима, раннее утро. Ко мне на прием приходит женщина. Ее внешний вид безупречен, но круги под глазами говорят о бессонных ночах. Она просила меня о консультации по поводу чрезвычайной усталости.
«С некоторых пор мне тоскливо: моя начальница сочла, что я решила завести третьего ребенка втайне от нее. Я заведовала отделом маркетинга, и меня отстранили, причем в такой унизительной форме, что я была просто как выжатый лимон. Но я подала жалобу в трудовую комиссию и выиграла. Только вот я потеряла всю энергию, мне больше совсем ничего не хотелось. Я даже подумывала покончить с собой. Мне было стыдно, что я бросила работу, не сумела постоять за себя».
Мысль о самоубийстве встревожила меня, но я промолчала, чтобы не прерывать ее рассказ. Теперь же, чтобы успокоить ее и уменьшить драматизм ситуации, я замечаю, что она, во-первых, не одинока, а во-вторых, не ответственна за эту травлю.
На меня производит впечатление то, как она справляется с трудностями. Я продолжаю отмечать ее способности, приветствуя рост ее самооценки
«Женщины подвергаются моральному преследованию в два раза чаще, чем мужчины, — сообщаю я ей. — Это преследование и есть причина ваших чувств, оно привело к тому, что вы утратили веру в себя и чувствуете себя виноватой. Эти чувства усиливаются, если вы медлите с поиском новой работы».
На меня производит впечатление то, как она справляется с трудностями. Я говорю об этом и в ходе наших встреч продолжаю поддерживать ее, отмечать ее способности, приветствуя рост ее самооценки… Проходит два месяца, к ней возвращаются силы. Она даже подумывает записаться в магистратуру, словно собирает дипломы в надежде снова почувствовать, что у нее есть законные права. Но ее семейная ситуация ухудшается. Ей нужно как можно быстрее найти работу.
Однако специалистов в ее области слишком много. А раз она не работает, то ясли откажут ей в месте для ребенка. «В этом обществе все вверх ногами, доктор». Ее расстраивает двойственность позиции мужа. С одной стороны, он торопит ее с поисками работы, потому что этого требует их финансовая ситуация. С другой — говорит, что лучше бы ей остаться дома и заниматься детьми. «Странно, ведь он меня всегда подталкивал наверх. Но возможно, он прав и так у меня будет возможность отдохнуть», — отвечает она.
Сколько раз я замечала в женщинах это самопожертвование, избегание конфликтов, отказ от собственного выбора. Но я не спорю, хотя предвижу развитие ситуации: она начинает скучать и снова соскальзывает в депрессию.
«Нет, мне нужно что-то делать, размышлять. Мне необходим положительный стресс», — заявляет она в один прекрасный день. Вопреки взглядам мужа она снова начинает свои поиски. Я вдохновляю ее не пренебрегать своими глубинными желаниями. Она оживает, но муж упрекает ее за беспорядок: она не следит за домом. Наконец она находит работу, ее новая должность куда менее престижна, чем прежняя.
На последней консультации она говорит: «Доктор, я должна вам кое в чем признаться. Я никогда не могла решить, нужно ли упоминать в резюме, что у меня есть дети. Если я напишу, что у меня трое, то могут усомниться в моей работоспособности. Если я не упомяну об этом, то могут подумать, что мне самое время завести детей, и, возможно, из-за этого откажут в приеме на работу».
В Европе в ХХI веке на материнство все еще смотрят как на некий дефект! Когда же мы поставим под вопрос такое общество, которое пренебрегает правами своих граждан?
Об авторе: Фатма Буве де ля Мэзоннев — психотерапевт, ведет прием женщин в Больнице Святой Анны в Париже.
