Кошка была старая. Она лежала на полу, свернувшись калачиком, и отказывалась есть. Когда девочки брали ее на руки, она тихонько охала. Ее показали ветеринару, и он предложил кошку усыпить. Разумеется, дети были против. «Я вам не позволю убить Марусю», — бунтовала, как всегда, младшая Вера. Старшая Ольга молча лежала на полу рядом с кошкой и тоже отказывалась есть.
Утром, пока девочки спали, родители отвезли Марусю в клинику и оставили, заплатив 50 долларов за «утилизацию». Хоронить все равно было негде: не копать же яму во дворе, где вечно роют траншеи и меняют водопроводные трубы. Теперь обе дочери отказывались есть. Вера молча бросала на родителей полные ненависти взгляды, а Ольга лежала на полу, на Марусином любимом месте, и громко всхлипывала.
Первым не выдержал отец: «Прекратите истерику. Вера, садись завтракать. Оля, иди умойся. Посмотри на себя, ты уже неделю не причесывалась». Мама попробовала другой подход. «Мы все любили Марусю. Но вы уже взрослые и понимаете, что никто не вечен. Смерть неизбежна. Надо быть сильными, надо учиться преодолевать горе и быть счастливыми». «Я никогда больше не буду счастливой!» — Ольга снова разразилась рыданиями…
В этот вечер в моей квартире раздался звонок. «Придумай что-нибудь, ты же психолог», — умоляла подруга. «Обещайте, что сделаете то, что я вам сейчас скажу, каким бы нелепым вам это ни казалось», — потребовала я. Родители согласились.
Наутро отец велел девочкам собрать все Марусины вещи: миску, подстилку, любимые игрушки. Он порылся в семейном альбоме и нашел старую фотографию Маруси. Была суббота, и пришлось долго стоять в пробке на выезде из города. Наконец они свернули в лес. Отец достал из багажника лопату, а девочки выбрали полянку в стороне от дороги.
Пока мы говорим себе, что смешно и глупо так переживать из-за старой кошки, утрата остается с нами
Никто не разговаривал. Отец вырыл яму, Вера опустила в нее Марусины вещи, а мама положила сверху завернутую в целлофан фотографию. Ольга сняла с шеи серебряную цепочку и бросила в могилу. Яму засыпали и украсили невзрачными лесными цветами. Мама достала из сумки бутылку воды и бутерброды. Девочки с жадностью набросились на еду. «Сработало», — с облегчением подумали родители.
В годы Второй мировой войны в США вышла книга немецкого психиатра Эриха Линдеманна «Клиника острого горя», в которой он подробно описывал реакции своих пациентов на известия о гибели близких, разлуку и последствия стихийных бедствий. Линдеманн пришел к парадоксальному выводу: заболевают и нуждаются в психологической помощи не те, кто слишком сильно горюет, а те, кто пытается избежать страдания, уклониться от выражения эмоций.
Он подчеркивал, что для человека в ситуации горя естественно переживать физическую боль и апатию, чувство вины, злость и враждебность к окружающим, утрату интереса к повседневной жизни. Не следует пугаться этих чувств и принимать их за признаки психического расстройства. Недаром в любой культуре существуют траурные ритуалы, соблюдение которых помогает пережить несчастье.
Главное — серьезно относиться к любому горю, каким бы незначительным оно ни казалось. Пока мы говорим себе, что смешно и глупо так переживать из-за старой кошки, утрата остается с нами. Как писал американский психолог и священник Боб Дейтс в книге «Жизнь после потери» (ФАИР-ПРЕСС, 1999), «какие бы трагедии ни случались в мире, в данный момент самое большое горе — ваше».
