Аборт
О беременности я узнала случайно, лежа в больнице. Я была беспечной студенткой и даже не помню: перестала принимать противозачаточные, чтобы не набирать вес, или просто забыла выпить таблетку. Но послеоперационный анализ крови показал, что я беременна: мне тогда вскользь сказали, что анестезия не то чтобы полезна для плода.
Я не раздумывала долго: я была молода, а партнер — он был старше — только что развелся с матерью своих детей
Разумеется, ребенок был некстати, и я, не сомневаясь, отправилась делать аборт. Совершенно одна. Я только помню, как странно было слышать, что у меня в животе ребенок, — и не менее странным было чувство, когда мне сказали, что его больше нет. Как будто это все ускользало от меня.
Я еще помню свой шок, когда на осмотре после аборта гинеколог (весьма неприятный) протянул мне снимок, сделанный во время УЗИ, и язвительно заметил: «Это вам». Я проигнорировала его презрение, забрала снимок и вернулась домой. Погрузилась в свою жизнь, выбросив все произошедшее из головы, как страшный сон.
Материнство
Три года спустя мы решили, что хотим ребенка. Я забеременела сразу. Едва почувствовав заворожившие меня изменения в теле, я стала винить себя за то, что прервала первую беременность, даже не подумав. Чувство вины было настолько велико, что я была уверена: природа непременно накажет меня за нерожденного ребенка, отняв этого.
Первые три месяца я замечала всякий неприятный симптом со все возрастающим беспокойством. Именно тогда я выбросила снимок эхографии, который хранила, и стала представлять себе того, первого ребенка одновременно со вторым: как он выглядел бы, как бы он развивался…
Когда родился Луи, я осознала, что у него мог бы быть брат — или сестра, — старше его на три года
Я представляла его или ее очень ясно. По мере того как Луи рос и становился личностью, я все больше думала о том, кем мог бы стать тот нерожденный ребенок, если бы он жил. Я спрашивала себя, какой матерью я была бы для того ребенка.
Незаметно для себя я стала матерью двух детей: того, который существовал, и того, которого не было. Меня это волновало все больше и больше. Я чувствовала себя крайне неловко, встречая женщин, страдающих бесплодием, или мужчин, которые рассказывали, как их женщины им «сделали ребенка», ничего не сказав.
Но одновременно я чувствовала, что меня это напрямую касается. Это заставило меня размышлять о правах и о долге «утробы» — моей утробы, моего живота — и о моей женской свободе, о том, какую безграничную власть дает мне эта свобода: рожать или нет, становиться матерью или не становиться, делать мужчину отцом или нет. Кажется, я совершенно об этом не думала раньше. Я решила поставить внутриматочную спираль.
Книга
Луи вырос. Когда ему было три года, мы с его отцом расстались, и жизнь пошла своим чередом. Через четыре года я встретила Жерома и вышла за него замуж. У него уже было двое детей, и мы решили не рожать больше. Жером писатель, так что и я оставила свою работу в сфере продаж хирургического оборудования, чтобы стать его соавтором и писать книги «в четыре руки».
Понемногу я развивалась в этой области и поняла, что хочу писать самостоятельно. Муж меня поддержал. И тогда я осознала, что мой нерожденный ребенок должен воплотиться в моей первой книге. Я обязана была дать ему жизнь — так или иначе. В конце концов я решилась начать.
Я написала первую и последнюю главы истории об одном мальчике, которого никогда не хотел и не видел его отец, которого его мать, похоже, выдумала
Я так и не нашла имени для моего персонажа. Имя придумала дочка Жерома, даже не зная, о чем эта история: она назвала его Адриан. Я дописала историю об Адриане и назвала ее «Ребенок, которого нет». Это был мой первый роман. Когда его напечатали в 2011 году, этот ребенок, которого я не родила, стал существовать не только для меня: если жить — это взаимодействовать с окружающими, я наконец по-своему дала ему жизнь, позволив влиять на жизни читателей.
Довольно скоро мне стали приходить письма — много писем. Женщины говорили со мной о своих абортах, о детях, которых они не родили, по своей воле или нет, и о том, как они не могут найти место в жизни для этих нерожденных детей. Было несколько писем и от мужчин. Они рассказывали, как они осознали годы спустя, что страшно ошиблись, заставив своих жен и подруг прервать беременность.
Вывод
Я поняла, что нас много — людей, продолжающих думать о детях, которые не родились. Это совершенно не меняло моей позиции относительно права женщин на аборт, даже наоборот. Но это открыло мне глаза на что-то, о чем мы не осмеливаемся говорить, опасаясь сыграть на руку борцам с абортами.
Дать жизнь — невероятное счастье, но и огромная ответственность. Искусственное прерывание беременности — не метод контрацепции и не тот выход из положения, который остается без последствий.
Даже если мы осознаем это годы спустя и даже если это никак не скажется на здоровье, это всегда весьма болезненный опыт
Мне сейчас ясно, что я была незрелой и погубила этого ребенка глупо, бессмысленно. И дело даже не в аборте, а в моем безответственном подходе к предохранению. Мне кажется это крайне несправедливым как по отношению к нему, так и по отношению ко мне — пойти на риск зачатия из-за настолько незначительной причины, что я даже не могу ее вспомнить.
Мне потребовались годы, чтобы наконец написать книгу, чтобы найти место для этого нерожденного ребенка, жившего во мне столько лет. Я прошла с ним этот путь. Теперь я обрела покой, и мои мысли о нем безмятежны. И еще я стала писательницей. Настоящей.
Об авторе: Натали Юг — автор книги «Ребенок, которого нет».
