Инга — мать двух дочерей. Старшая долго страдала анорексией, от которой ей в конце концов удалось избавиться. Младшая борется с тяжелыми приступами булимии. Инга пыталась уговорить ее обратиться к специалисту, но ответ ее расстроил: «Если у тебя такие дети, значит, тебе самой стоило бы пойти к психотерапевту!»
Послушать некоторых из нас, так можно подумать, что мать — что-то вроде болезни, которая скрывается за любым нашим симптомом. Но почему мы «больны» ею?
«Мать — изначально конфликтная фигура, потому что чувства к ней всегда противоречивы, — объясняет психотерапевт Светлана Федорова. — Мы никуда не уйдем от того, что появились на свет из тела матери. И у каждого из нас есть соблазн вернуться в «потерянный рай» полного слияния с ней: к тому состоянию всемогущества и нарциссизма, когда все наши потребности удовлетворялись, когда не было внутренних конфликтов, не было душевного страдания.
Но у нас есть и противоположное желание — отделиться от матери, быть независимыми, идти своим путем. Развиваясь, мы атакуем материнскую фигуру снова и снова, решая для себя эту дилемму».
С точки зрения психоанализа самое начало жизни — первые заботы матери о нас, первый телесный контакт, обмен взглядами
Это та основа, на которой строится наша личность. Оно оставляет неизгладимый след в нашей истории в силу основополагающего принципа «повторения»: из взаимоотношений с матерью вытекают все остальные наши отношения.
Даже сегодня, несмотря на усилия «новых отцов», все более нежных и готовых заниматься ребенком, именно мать проводит с новорожденным больше всего времени. Мать и младенец поддерживают особые отношения, которые становятся продолжением физической связи, объединявшей их на протяжении девяти месяцев.
Хотя материнскую роль в семье может выполнять и заместительница, напоминает системный семейный психотерапевт Варвара Сидорова: «В советские времена, когда матери довольно рано выходили на работу, в этой роли часто оказывалась бабушка. Она давала ребенку тепло и помогала ему узнавать мир, ее он видел, засыпая и просыпаясь. И кого в таком случае мы будем винить во всем, бабушку или мать?» — улыбается психотерапевт.
Без гарантий
«Она была слишком мягкой, а с парнем надо было быть строже. Вот поэтому я такой несобранный, безвольный», — жалуется 25-летний Никита. Упреки в адрес матерей звучат так, будто они нарочно делали что-то неправильно. Мы совершенно не принимаем в расчет силу бессознательного, которая действует на матерей.
«Возьмем для примера самый тяжелый для ребенка случай холодной, депрессивной матери, — предлагает Светлана Федорова. — Мать переживает свой внутренний конфликт, который не позволяет ей делиться с ребенком своей жизненной энергией, любовью к жизни. Она не властна над собой. Можно ли здесь говорить о вине?»
Значит, проблема в том, что матери не осознают свои чувства?
«Конечно, чем лучше мы себя осознаем, тем больше шансов, что развитие ребенка будет успешным, — отвечает психотерапевт. — Но и здесь нет никаких гарантий. Даже осознавая свои чувства, мы не всегда способны совладать с ними. Например, детский плач может вызывать у некоторых матерей непереносимую тревогу, хотя они знают, что ребенок вне опасности».
«Обвинять мать в том, что она такая, какая есть, — все равно что обвинять стол в том, что он квадратный, — продолжает Варвара Сидорова. — Ведь и у нее тоже была мать, а у той своя мать, и эта цепочка уходит в глубь веков».
Кроме того, далеко не всегда мать может предугадать, какое из ее действий окажется ошибкой
«Одно и то же действие для какого-то ребенка окажется разрушительным, травматичным, а для другого нет. Когда психологи говорят, что такое-то действие приводит к такому-то последствию для ребенка, на самом деле подразумевается «чаще всего», — поясняет семейный психотерапевт.
И кстати, как насчет отца? Ведь его роль не менее важна.
«Это роль третьего, который призван разомкнуть симбиотические отношения матери и ребенка. Сумел ли он с этим справиться? Этот момент часто не учитывается теми, кто склонен упрекать во всем мать», — отмечает Светлана Федорова.
Не путать начало и причину
«На первых сеансах моей работы с психотерапевтом я говорила только о ней, — рассказывает 39-летняя Эмма. — Я была убеждена, что мать — первопричина всех моих неудач в личной жизни. Посмотреть в другую сторону было абсолютно невозможно!»
Что говорят эти жалобы выросших детей о них самих?
«Мы призываем к ответу мать, например, потому, что нам больно и мы надеемся найти причину этой боли вне самих себя и в самом начале нашей жизни. А в самом начале нашей жизни была мать, — объясняет психоаналитик Виржини Меггле. — Однако мы забываем, что начало не тождественно причине. Все начинается с матери, но это не значит, что мать всему причиной».
За этим смешением скрывается бессознательное желание остаться ребенком, зависимым от матери. Такое положение, даже если причиняет боль, все-таки порой обходится дешевле, чем страх стать взрослым и перерезать пуповину.
Светлана Федорова предлагает еще одно объяснение: «У некоторых из нас есть такая фантазия, что раз мать дает жизнь, то она может ее и отнять, забрать обратно себе. И это рождает много сложных и тяжелых чувств. Когда у нас возникает тревога, то удобный способ избавиться от нее — это взвалить ответственность за свою жизнь на мать».
Парадокс в том, что, призывая мать к ответу, мы одновременно виним себя за это. Да и сами матери склонны упрекать и винить себя.
Но идеальных матерей не существует, напоминает Варвара Сидорова: «Избежав одних ошибок, матери с неизбежностью делают другие».
Источник раздражения
«Иногда я вижу себя со стороны и ужасаюсь: неужели это я кричу на своего сына? Я, которая так мечтала о ребенке! Разве можно было представить, что он будет раздражать меня? Что я за мать?» — переживает 35-летняя Алина, мать трехлетнего Саши.
«Нам внушили раз и навсегда, что для матери ребенок — только и исключительно счастье. Это, конечно, предельно упрощенная картина, — комментирует Варвара Сидорова. — Как и все, что для нас жизненно важно, материнство многозначно, с ним связаны самые противоречивые чувства».
Гнев и раздражение возникают хотя бы потому, что появление ребенка для любой матери означает резкое ограничение ее личной свободы. Но если мы запрещаем себе какие-то «плохие» чувства, то запрещаем себе и любить, предупреждает Светлана Федорова.
Отрицая негативную сторону материнства, женщины усиливают свое чувство вины и оправдывают тех, кто готов кинуть в них камень.
«Между тем матери уже по своей природе чувствуют себя виновными, — объясняет юнгианский аналитик Брижит Аллен-Дюпре. — Поскольку, давая жизнь, они также сознают, что дают и смерть, ведь их ребенок когда-нибудь неизбежно умрет».
Отказаться от схемы «я и моя мать»
Как отойти от этого серьезного обвинения? Прежде всего нужно восстановить равновесие, считает Брижит Аллен-Дюпре: «Мать передает ребенку не только печали и страхи, но и энергию, способность держать удар, сопротивляться невзгодам».
Попробуем дать ей место в своем сердце, увидеть мать в контексте ее собственной истории. Какой была ее семья? Кто ее окружал, как к ней относились, какие травмы передавались в семье от поколения к поколению?
И наконец, переключим внимание на самих себя: почему я придаю ее влиянию такое значение?
«Когда мои клиенты начинают во всем обвинять мать, — рассказывает Светлана Федорова, — я спрашиваю: «Вы понимаете, что таким образом показываете свою очень сильную зависимость от матери? А где вы сами? Где ваше «Я?» И тогда в клиенте просыпается здоровая злость, он начинает размышлять, где ответственность матери, а где — уже его».
Постоянное обвинение матери во всех возможных грехах — это часто просто «отговорка», чтобы ничего не делать со своей жизнью
«Если же взять ответственность на себя, то тогда надо искать в поступках матери не вину, а причину того, что с нами происходит. Как этот опыт сказывается на нас сегодня? С этим уже можно работать, чтобы наладить свою жизнь».
Такая работа имеет и еще один эффект: перестав упорно критиковать мать и признав себя ответственным взрослым, а не жертвой воспитания, мы можем освободиться от собственного детского чувства вины.
А как быть матерям, преисполненным раскаяния в том, что «не так» воспитали своих детей? Ведь уже ничего не исправить…
«То, что произошло, уже произошло. Люди ошибаются. Надо просто признать свое право на ошибку, — предлагает Варвара Сидорова, — и не совершать еще одну: не сравнивать себя с другими, мол, у них получилось воспитать «как надо», а у меня нет. Хотя бы потому, что у других были другие обстоятельства. А кроме того, «успешность» воспитания не всегда очевидна, и как будут выглядеть его результаты через 20–30–40 лет, мы не знаем».
