Было у меня особое путешествие. В тот год хорошая работа, преподавание, известность померкли на фоне замершей беременности у моей невесты. Отношения распались. Это был удар: мне было за сорок, хотелось детей, семью…
Однажды ночью я проснулся от того, что вижу место в горах: две сливающиеся реки и снежные вершины. Внутри четкое ощущение: мне именно туда и надо поехать. Я стал прислушиваться, из потока информации откликнулось про Киргизию! Я завершил дела, сел в машину и уехал.
Впереди были 5000 километров дороги, и я пересматривал ключевые моменты жизни, в которых либо наделал ошибок, либо, наоборот, стал ближе к себе. Пересек границу Киргизии и наугад поехал по длинному серпантину. Вечер застал меня высоко в горах. Я съехал после перевала на первую же грунтовку. Убирая с нее валуны, проехал вброд пару рек, а дальше был только снег.
Каково же было мое удивление, когда впереди увидел, как сливаются две реки, а выше — вершины точь-в-точь как той ночью
Глянул высоту на альтиметре — я был на 3600 метров ближе к небу. Солнце катилось к закату и ненадолго оказалось между двумя хребтами. Я не увидел полного диска, его закрывало темное пятно, как при солнечном затмении. Но Луна была совсем в другой стороне неба! Я и глаза протер, и забрался выше по склону, — все равно было два диска, светлый и темный внутри. И двигались они вниз одновременно. Возможно, оптическая иллюзия, но ее же мне показали зачем-то! Значит, мне важно было что-то понять. И ответ пришел.
Как и для любого ребенка, мама для меня была всем, практически богиней. Она должна была быть для меня и теплом и светом, тем самым Солнцем. Но после развода работала с утра до ночи, я и не видел ее толком. Все детство я добивался ее любви, старался быть хорошим. Приготовить еды, одеть — это она могла, но теплоты в ней не было.
Она не могла дать ребенку то, в чем он нуждался. Не потому, что не хотела, а потому, что сама «дитя войны». Эвакуация, голод, погибший отец. Ее вырастила сестра, сама еще ребенок. Мама недополучила любви, ей просто нечем было светить. Но я-то видел в ней свет, она же мама! А в ее глазах чаще был гнев. Она решала задачи, я ей не должен был в этом мешать.
И вот тут я понял, о чем увиденное «затмение», — мама не светила Солнцем, она лишь отражала Луной свет, который я принимал за любовь
Я всю жизнь искал тепло там, где его не было. Ко мне пришло осознание: настоящую любовь может дать только тот родитель, кто чувствует ее в себе, кто может принять ребенка как дар небес, — а я был больше обузой.
Парадокс: в этот момент я простил и принял свою маму. Она мне не могла дать того, чем не владела сама. Все мои претензии, которые пачками вылезали на психотерапии, разом исчезли — она сделала лучшее, что могла! С этого понимания начался перезапуск моей жизни.
