«Вас много, а я одна» — незабываемая мантра советских продавщиц абсурдна с точки зрения логики, но исполнена живого чувства. Разумеется, в том и заключается работа продавца, чтоб обслуживать множество покупателей. Но в заклинании важен не смысл, а пафос. Это горькая жалоба на судьбу, которая поставила хорошего человека на плохое место, обманула, обвесила на раздаче, дала ему не то, что он заслуживал, и мешает ему проявлять его — по умолчанию подразумеваемые — достоинства.
Эти слова могла бы произнести Золушка, обращаясь к гречневым и просяным зернам, рассыпанным по полу, или к пыльным зайцам, притаившимся под лавками. Полночь миновала, тыква перезрела, и все, чем мы располагаем на настоящий момент, — досада по поводу того, что правильно нам было бы быть в другом месте и заниматься другим делом: «Нам бы на балу танцевать, а мы тут с метлой…»
Продавщицы были яркими выразителями этой идеи — но не единственными. Учителя с мечтой об эпидемии гриппа для своих учеников, врачи, которых тошнит от вида пациентов, работники общепита с особым выражением лица «зачем-вы-только-пришли-без-вас-было-лучше», рабочие из породы «знал бы прикуп, жил бы в Сочи»...
Конец советского мира вовсе не закрыл этот перечень, как можно было бы ожидать, а лишь сместил акценты. Официантки стали приветливей, нет нужды заискивать перед сантехником — но появились системные администраторы, а также народилось целое поколение менеджеров-эскапистов, что едва выносят постылый офис и считают минуты до погружения в виртуальную среду, где наконец-то смогут станцевать на своем собственном балу.
Насколько дурна реальная среда обитания золушек сама по себе? В любом случае, она бесконечно дурна в сравнении с той, для которой они, по их ощущению, созданы. Гендерных границ синдром Золушки не имеет: это не удел принцесс, в чьей постели нет ничего интересней горошины, или потенциальных королев, обманувшихся насчет родословной своих мужей. Это удел всех, кто живет с чувством, что их настоящее место не здесь-и-сейчас, а там-и-тогда. И кого мысль сделать самим шаг в направлении своей мечты не прельщает… да и, в самом-то деле, с какой стати? Золушки ведь не шьют себе платьев, не мастерят карет, им все это должна обеспечить фея-крестная.
Что бы ни происходило вокруг, это нас, золушек, касается не вполне. Потому что это у вас, а не у нас
Социальные границы синдрома размыты. Приятнее думать, что ему подвержен всегда кто-то другой, менее образованный, более скучный и не такой достойный счастья, как мы… но вполне возможно, что все мы немного Золушки. Кстати, это объяснило бы, почему столько народу годами повторяет присловье «надо валить» и не двигается с места.
Что бы ни происходило вокруг, это нас, золушек, касается не вполне. Потому что это у вас, а не у нас. Вы остаетесь, и мы остаемся, но чувства у нас разные: вы здесь навсегда, а мы только на время, и неважно, что это время может длиться сколь угодно долго. Телом мы здесь, но душой в Калифорнии, в просторном доме, с годовым доходом 200 тысяч… Там-и-тогда бывает все-и-сразу, а по эту сторону мечты путь то долог, то тернист.
Вторичные выгоды синдрома Золушки очевидны: мы избавляемся от чувства безнадежности и получаем чувство превосходства. Но каковы его истоки?
Выключение себя из собственной реальности напоминает описанные в специальной литературе диссоциативные расстройства личности, часть из которых, в свою очередь, является реакцией на психологическую травму. Когда опыт (насилие, катастрофа, жестокое обращение) слишком тяжел или невыносим, срабатывает психологическая защита: сознание расщепляется и обезболивает переживаемое, заставляя человека смотреть на все происходящее с ним как бы со стороны.
Кто и как нас мучил, можно не спрашивать, история Отечества дает сколько угодно ответов на этот вопрос. Может, и вообще все население нашей страны разделилось по видам психологических защит; одни живут в состоянии отрицания — «Не вижу зла», а другие расщепляются: «Все плохо, но меня это не касается».
Но, возвращаясь к Золушке, — стоит ли ей обращаться к реальности? Говорят, что это единственный способ чувствовать себя живым, радоваться и действовать. Однако кто его знает, какой конец будет у сказки, если та перестанет быть сказкой.
Выйти ли Золушке за доброго парня из соседнего дома, открыть клининговую фирму или сохранить горькую и гордую веру: либо бал, либо пропал? Что предпочесть, грандиозные замыслы или мелкие свершения? Пока что ей предстоит перебрать гречку и просо. Долгая кропотливая работа. Золушка раскладывает зернышко за зернышком. Гонит пыль из-под лавок. Напевает, танцуя в обнимку со своей метлой.
