Почему мы продолжаем любить тех, кто плохо с нами обращается?

Модели поведения с партнером мы приносим из детства. Предельно упрощая, можно сказать, что мы воспроизводим в паре те отношения, которые сложились у нас с родителями.

Исследуя отношение детей к родителям, которые их били, оставляли одних или унижали, американский психолог Дэвид П. Селани выяснил, что эти дети — вопреки тому, что подсказывает здравый смысл — были к этим родителям очень сильно привязаны. Почему?

Истоки зависимости

Общаясь с родителем, ребенок постепенно «интроецирует», то есть вбирает в себя, усваивает его способы поведения, реакции, ответы на разные ситуации. Если родитель утешает ребенка, то ребенок со временем научится утешать себя сам. И перестанет нуждаться в родителе — или, во всяком случае, нуждаться так сильно.

Собственно, именно так, шаг за шагом, дети обретают самостоятельность, чтобы в итоге начать свою отдельную взрослую жизнь и строить равноправные отношения с другими людьми.

Но что если родитель обращается с ребенком плохо? Ребенок будет плохо обращаться с собой. Парадоксальным образом это еще сильнее привязывает его к родителю. Не создав внутренних ресурсов из-за отсутствия материала, такой ребенок всегда будет зависим от внешних.

«Повзрослев, эти ранее обделенные любовью люди, весьма вероятно, будут цепляться за кого попало, не особенно заботясь о человеческих качествах своих партнеров. Потому что страх быть брошенным слишком велик», — пишет психолог.

Почему взрослый делает такой выбор? Ведь у ребенка нет другой семьи, он не может отвернуться от плохого родителя. А взрослый может выбирать среди множества других людей. Однако возможность выбора для такого человека — лишь видимость. Чтобы выбирать, нужен критерий, представление о желаемом. Но такое представление у того, кто вырос с недостаточно хорошими родителями, безнадежно искажено.

Поиски любви

Причина возвращения к тому, кто плохо с нами обращается, вовсе не жажда страданий, а результат своеобразного представления о любви, которое сложилось в детстве. Ребенок ничего не знает о том, как родители «должны» относиться к детям. Он знает только то, как относится к нему его родитель. Такое отношение и становится для него эталоном любви.

«Любовь для обделенного ребенка представляется сложной комбинацией противоречивых чувств, а вовсе не непосредственным ощущением того, что любящий человек принимает и ценит тебя. Наоборот, любовь, полученная «безвозмездно» от нормально развитой личности, не воспринимается как таковая, она кажется чем-то чуждым, не имеющим ничего общего с тем, что в его сознании означает «любовь», — объясняет Селани.

Даже самые дурные родители изредка проявляют сентиментальный интерес к своим детям. И эта «ложка меда» внутри «бочки дегтя» оказывается решающей. Она заставляет ребенка тянуться к родителю и воспринимать эту смесь симпатии и злобы как «правильный мед». Вырастая, он не находит других отношений потому, что он их не умеет распознавать и не ищет.

Слабое «Я»

Ребенок не может отказаться от своих родителей. Они — его источник жизни. Отказаться от них — все равно что отказаться от жизни. Но как же ему вынести мысль о том, что его ждут злоба и холодность? Что с ним происходит?

Во-первых, он считает себя виноватым, берет на себя ответственность за поведение родителей. Не они плохие, а «я плохой». Точно так же женщины, пережившие насилие, объясняют, что они сами спровоцировали нападение. Часто обвиняющий партнер помогает им создать чувство вины — это похоже на то, как родители говорят детям, что наказывают их ради их же блага.

Во-вторых, ребенок фантазирует и надеется, что, может быть, сегодня папа придет трезвым, а мама будет ласковой. Эти мысли очень приятны еще и потому, что он и самого себя воспринимает в это время как «хорошего», как заслуживающего доброго отношения. Ребенок привыкает достраивать образ родителя при помощи активного воображения — но сама эта работа скрыта от его осознания, он выполняет ее, даже не подозревая о том, что делает.

В результате у ребенка нет единого, целостного представления о самом себе. Он не может ответить себе на вопрос «кто я?», «чего я хочу?». Когда он вырастает, ему необходим партнер, чтобы достраивать пробелы в своем «Я». Поэтому между ними образуется такая прочная, хотя и вредная для обоих, связь.

По той же причине страдающий человек наотрез отказывается видеть реальность и сердится на любого, кто решится на нее указывать. Поэтому и взрослые дети часто снова и снова приходят к родителям, которые отказывают им в поддержке и нежности, даже в том случае, если живут от них отдельно.

Путь к переменам

Каждый, перед кем стоит задача отделиться от партнера, нуждается в том, чтобы научиться быть «матерью самому себе» — причем «матерью» хорошей, доброй, утешающей.

«Ребенок, не обделенный заботой и вниманием родителей, способен собрать большую коллекцию позитивных воспоминаний, которые в будущем позволят ему без опаски исследовать окружающий мир. Чем больше внутренней уверенности накопилось у ребенка, тем охотнее он будет дифференцироваться от своей матери», — пишет Дэвид Селани.

Но где взять положительный опыт тому, кто был его лишен? Это действительно сложная задача. Психолог указывает, что при самом успешном терапевтическом процессе «может уйти от трех до пяти лет», чтобы восстановить разрушенный образ «Я» пациентки и научить ее противостоять реальному обидчику и тому ужасу нелюбви, который она испытывает при мысли о разлуке.

Он подчеркивает, что женщине необходимо запечатлеть внутри своего сознания образ принимающего психотерапевта, который не осуждает ее и старается ей помочь. В дальнейшем она сама сможет отнестись к себе именно таким образом.