Есть две крайности в нашем представлении о том, насколько хорошо нас могут «читать» другие люди. Одна — это ощущение того, что мы полностью прозрачны, проницаемы, что мы ничего не в состоянии скрыть. Особенно сильно это ощущение прозрачности при переживании стыда или более легкой его вариации, смущения, — это одна из особенностей стыда.
Но есть и другая крайность, связанная с первой, — идея о том, что мы в состоянии скрыть от других людей то, чего мы боимся или что стыдимся показать. Выпирает животик? Втянем его как следует и будем так всегда ходить — никто и не заметит.
Дефект речи? Будем тщательно следить за своей дикцией — и все будет в порядке. Дрожит голос, когда волнуемся? «Чрезмерно» краснеет лицо? Не очень грамотно поставленная речь? Мерзкие ужимки? Все это можно спрятать, потому что окружающие, увидев это, от нас наверняка отвернутся.
Трудно поверить в то, что другие люди хорошо относятся к нам, видя многие наши особенности
Помимо физических недостатков, есть еще и особенности личности. Можно стыдиться их и старательно маскировать, веря в то, что мы сумеем сделать их незаметными.
Жадность или скупость, явную необъективность (особенно если объективность для нас важна — тогда скрывать пристрастность будем очень тщательно), болтливость, импульсивность (это стыдно, если мы ценим сдержанность) — и так далее, каждый из нас может назвать немало таких наших «плохих» особенностей, которые мы всеми силами пытаемся контролировать.
Но ничего не получается. Это как с втягиванием живота: пару минут помнишь, а потом внимание переключается, и — о ужас — на случайной фотографии видишь его. И эта симпатичная женщина видела его — и все равно с тобой флиртовала!
Трудно поверить в то, что другие люди хорошо относятся к нам, видя многие наши особенности, которые мы бы хотели скрыть. Кажется, что они остаются рядом с нами потому, что у нас получается себя контролировать, — но это не так. Да, мы не прозрачны — но и не непроницаемы.
Наша личность, какая уж есть, вырывается из-за всех построенных для нее решеток
Наше представление о том, какие мы для других людей, как они нас воспринимают, и то, какими нас видят другие на самом деле, — несовпадающие образы. Но осознание этой разницы дается нам с трудом.
Изредка — увидев себя на видео или услышав свой голос в записи — мы сталкиваемся только с наиболее заметным диссонансом между тем, как мы видим и слышим себя — и тем, какие мы для других. Но именно с этими нами — как на видео — общаются окружающие.
Например, мне кажется, что я внешне спокоен и невозмутим, — а при взгляде со стороны могу увидеть встревоженного, беспокойного человека. Наши близкие это видят и знают — и мы все равно остаемся «своими».
Наша личность, какая уж есть, вырывается из-за всех построенных для нее решеток, и именно с ней имеют дело наши друзья и близкие. И, как это ни странно, не разбегаются в ужасе.
