«Мы прячем свои солнечные стороны»: что скрывает бессознательное

Psychologies: В работе вы встречаетесь с тем, что скрывают пациенты. Но зачем вообще нужны секреты?

Андрей Россохин: Cекреты создают границы, способствуя нашему отделению от других и становлению «Я». Границы необходимы для развития психики: не будь их, мы все были бы клонами. Для младенца тайна — тот факт, что он отделен от матери, не принадлежит ей и не продолжает ее. Постепенно ребенок понимает, что мать — другое существо и что у него самого тоже есть право быть отдельным.

Со временем, сталкиваясь с болезненными оценками окружающих, прежде всего родителей, мы начинаем осознанно культивировать свою обособленность. Мы учимся прятать желания, чувства, мысли, сексуальные фантазии из страха, что они будут разрушены, обесце­нены. Так мы создаем рубеж между собой и другими, это позволяет сохранять наше «Я», не подстраиваясь полностью под требования окружающих.

Не всем родителям легко смириться с тем, что их ребенок что-то скрывает...

Попытки родителей выстраивать «дружеские» отношения с детьми, чтобы те им все рассказывали, говорят о желании контроля. Требование полной открытости — это запрет на их сепарацию и самостоятельное развитие.

Чтобы сохранить свою отдельность, ребенок прячется от родителей психически, замыкаясь в тайных фантазиях и выставляя наружу одобряемое родителем «фальшивое» «Я». Если же он никак не оберегает от других свое истинное «Я» и существует в симбиозе с матерью или отцом, то он не развивается внутренне как отдельное существо.

Когда начинается отделение ребенка от родителей?

С момента перерезания пуповины ребенок физически отделяется от матери, но затем она вновь захватывает ребенка, уже психически. Это обусловлено эволюционно, чтобы мать могла ощущать потребности ребенка как свои собственные и удовлетворять их. Для того чтобы мать не поглотила дитя без остатка, необходимо вмешательство отца.

Родители уединяются в спальне и закрывают дверь. Ребенок прибегает к ним — его терпеливо выводят и укладывают спать отдельно. Это колоссальная травма: ребенок испуган и встревожен, он плачет, не понимает, почему его изолировали. Так происходит столкновение с первой тайной, которую Фрейд обозначил термином «первосцена».

Не понимая, почему ему нельзя входить в комнату, и не получая ясного ответа от родителей — это ведь в самом деле невозможно объяснить, — ребенок, чтобы успокоиться, проникает в эту комнату инфантильными фантазиями о том, что такого важного происходит между отцом и матерью за закрытыми дверьми. Тайна делает больно ребенку, но благодаря этой фрустрации у него начинает стремительно развиваться внутренний мир.

История с дверью в родительскую комнату напоминает сказочный сюжет: герою возбраняется открывать некую потайную дверь, он нарушает запрет и оказывается перед еще более трудным испытанием. О чем этот сюжет?

Полагаю, он иллюстрирует защитный механизм сублимации, который позволяет переплавить наше детское любопытство в научные и творческие поиски. Все мы в какой-то мере исследователи и прорываемся в закрытые комнаты, чтобы открыть нечто неизвестное. Но что происходит затем? Мы наталкиваемся на новые, еще более сложные и масштабные задачи. В точном соответствии с наблюдением Альберта Эйнштейна: «Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, как много я не знаю».

В паре тайна призвана оберегать наши уязвимые места и те стороны, которые не хочется демонстрировать парт­неру. Здесь закрытые двери полезны?

Вы удивитесь, но чаще мы скрываем не теневые, а солнечные стороны — свои удовольствия, например. Боимся рассказывать партнеру о том, что мы счастливы, что нам хорошо. Многие мужчины и женщины всеми силами скрывают наслаждение от оргазма. Причины разные. Кто-то боится сглазить, разрушить хрупкое равновесие, а кому-то кажется, что партнер испугается или воспользуется этим откровенным признанием и поглотит его, сделает зависимым, начнет манипулировать. Такая закрытость во вред отношениям.

Предположим, что партнер не так опасен, как мы думаем, исходя из прошлого опыта, — тогда получается, что мы лишаем себя полноценного удовольствия, которое бы испытали, открывшись и разделив с ним чувства. Скрывать агрессивные стороны тоже неэффективно, ведь они призваны защищать, отстаивать в нужный момент права и границы. Но с другой стороны, утаивая что-то, мы можем чувствовать себя особенными, исключительными, отличными от других.

Имеем ли мы право на сексуальные фантазии, которыми не готовы делиться с партнером, или это опасно?

Мы имеем право на любые фантазии — при условии, что они способствуют тому, чтобы наслаждение получали оба партнера. Но иногда это способ получить извращенное удовлетворение за счет уничтожения другого как отдельной личности, сведения его до объекта собственного удовольствия.

Если же «запретные» фантазии помогают двоим, то они, напротив, разряжают страхи, напряжение, желание измен. А говорить ли партнеру о своих тайных фантазиях, это вопрос! Это может как навредить отношениям, так и развить их.

У нас много, зачастую вполне обоснованных, страхов открыться, связанных, например, с ожиданием оценки, самая мягкая из которых: «Я не знал, что ты такая озабоченная». Нужно хорошо понимать себя, партнера и складывающийся баланс доверия-недоверия в паре, чтобы делиться сексуальными тайнами. Это не просто, но без этого не будет развития близких отношений.

Вы как психоаналитик сопровождаете пациента в его путешествии вглубь себя. Не нарушает ли это его границы?

Психоанализ — это открытие тайн внутреннего мира человека, совершаемое им самим в присутствии Другого, аналитика. Но заблуждение думать, что психоаналитик помогает пациенту вскрыть все его тайны. Наша психика — бесконечная вселенная. Познав ее часть, можно лишь лучше осознать ее принципиальную бесконечность и непознаваемость.

Простой пример: сновидения. Мы каждую ночь видим множество снов, запоминаем лишь некоторые и хоть как-то аналитически переосмысливаем только совсем небольшую часть из них. Все другое по-прежнему остается для нас абсолютной загадкой. И так будет всегда.

Пациент открывает и разделяет с аналитиком часть тайн, чтобы еще лучше почувствовать непостижимость своего внутреннего мира, своего бессознательного, а вместе с тем — огромность своего человеческого потенциала. И дальше он продолжит их исследовать и никогда не разгадает до конца. Даже не приблизится. Потому что с каждым открытием мы понимаем, что тайн становится только больше.

В анализе вы можете показать пациенту: вот этим вполне можно поделиться с близкими, и это безопасно для вас…

Нет-нет, психоаналитик никогда так не делает! Это должен каждый решать сам: чем он может делиться, как и когда. Но эффект хорошей психотерапевтической и аналитической работы таков, что пациент становится более осознанным и сильным и, как следствие, более открытым. Почему так происходит?

Исследуя внутренний мир в его бесконечности, мы постепенно понимаем: те тайны, которые у нас были и которые мы отождествляли с собой, на самом деле — это не все мы, а только крошечная наша часть. В результате мы легче и охотнее делимся тайнами с другими, не боясь потерять себя, мы смелее общаемся с внешним миром, углубляем и укрепляем свои отношения с другими. Расставаясь с одними секретами, мы обретаем все новые и новые, — таков вектор нашего внутреннего движения.