«Мы реагируем даже не на саму опасность, а на ее возможность»: наш эксперт — к годовщине теракта в «Крокусе»

Помнить, но не держать

Год назад этот день изменил нас всех. Я помню его в деталях, хотя иногда очень хочется забыть. У меня отменилась вечерняя сессия с клиентом, поэтому мы с мужем и двухлетним сыном отправились в торговый центр в нескольких километрах от «Крокус Сити Холла», рядом с которым мы живем.

Обычная пятница: шумная, наполненная людьми, планами, ожиданиями. Потом телефоны начали пестрить уведомлениями. Кто-то посмотрел новости раньше, кто-то позже. Непонимание, шок… тревожные взгляды, спешащие фигуры. Торговый центр стремительно пустел, словно кто-то выключил звук большого города.

Я смотрела на людей и думала: что, если прямо сейчас в парадных дверях окажутся вооруженные люди?

Мысли метались. Оцепенение сменялось внутренним криком: «Нужно уходить!» Но куда? Что, если я выберу не ту сторону, что, если поведу ребенка в тупик? Я впервые почувствовала, насколько велика ответственность не только за себя, но и за своих близких.

И хотя мы были в безопасности, это чувство осталось. Я ловлю его и сейчас, почти через год, в больших магазинах, в метро, вблизи музыкальных концертов, которые сама даже не посещаю. Разум говорит: «Все в порядке», но тело помнит. Подсознание за секунды проигрывает худшие сценарии, выбрасывает адреналин, заставляет искать выходы и пути к отступлению.

Такое случалось со мной и раньше. Оказавшись на пляже в долгожданный отпуск, я то и дело воссоздаю картину трагедии в Бодруме. Заселяясь даже в самую безопасную гостиницу, прокручиваю кадры из фильма про теракт в отеле «Тадж Махал». А в каждом номере мысленно ищу «треугольник жизни», после того как застала Хатайское землетрясение.

Почему так происходит?

Это нормальная реакция на травмирующее событие. Наша психика устроена так, чтобы учиться на прошлом, чтобы выжить. Мы реагируем даже не на саму опасность, а на ее возможность. Такое состояние повышенной настороженности.

Психоанализ считает этот механизм реактивацией раннего опыта бессилия. В детстве безопасность обеспечивали родители, но когда мы вырастаем, ответственность за выживание ложится на нас. В моменты кризиса наше бессознательное словно «сканирует» угрозу, пробуждая старые страхи — оказаться беспомощным, не справиться, не защитить тех, кого любишь.

Когда травма коллективная, ее эффект усиливается. Мы живем в эпоху цифрового присутствия: узнаем о трагедиях мгновенно, проживаем их не только через личный опыт, но и через рассказы, видео, обсуждения. Нейропсихологи называют это вторичной травматизацией — когда мы получаем эмоциональный удар, даже если физически не находились в эпицентре события. Только поставьте: вы с сидите дома на диване, в тысячах километров от трагедии, но всем телом ощущаете свою причастность к ней. Вот она, врожденная сила эмпатии.

Как справляться?

Не бороться с тревогой, а учиться ее проживать. Замечать, как тело сжимается, как дыхание становится поверхностным — и осознанно его замедлять. Переключаться на настоящее: чувствовать землю под ногами, пытаться услышать звуки, почувствовать касания.

Один из мощных способов восстановления — интеграция опыта. Мысль о трагедии можно перенести в конструктивное русло: «Да, мир непредсказуем, но я могу что-то сделать». Это не просто способ снизить тревогу, а глубинный психический процесс — трансформация страха в осмысленное действие. Например, пройти курсы первой помощи, осваивать техники психологической устойчивости, научить ребенка алгоритму действий в критических ситуациях.

Еще один важный момент — разделить переживание. Когда случилась трагедия, я много об этом говорила.

Мы не должны справляться в одиночку. Травма ослабляет, если о ней молчат, но теряет свою силу, когда о ней говорят. Разговоры, поддержка близких, работа с психологом помогают психике завершить травматический цикл и вернуть ощущение контроля над жизнью.

Год спустя

Эта трагедия — не просто воспоминание. Это точка, после которой мы стали другими. Более настороженными? Да. Но, может, и более внимательными друг к другу, к своему внутреннему миру.

Мы поняли, как хрупка привычная реальность, как важно ценить тех, кто рядом, говорить слова любви, не откладывать жизнь «на потом».

Я не знаю, уйдет ли это чувство совсем. Возможно, нет. Но я точно знаю: оно не делает нас слабыми. Оно делает нас живыми. И пока мы можем чувствовать, помнить, сопереживать — у нас есть шанс сделать этот мир хоть немного лучше.