У моих сыновей 17 лет разницы в возрасте. Мне 38 лет, младшему ребенку 4 месяца. Это — взрослое материнство, и каждый день я невольно сравниваю себя сейчас и тогда.
Тогда мне нужно было везде успеть и не ударить в грязь лицом. Поскорее выйти замуж и родить ребенка. Родив, толком не понянчить его, потому что нужно доучиться. В университете я напрягаю коротенькую от недосыпа память, а дома родные в три смены дежурят с сыном. Нужно быть хорошей мамой, студенткой, женой и хозяюшкой.
Диплом стремительно синеет, все время стыдно. Помню, как отмыла за день все сковородки в доме у свекрови, чтобы она видела, какая я чистюля. Не помню, каким был мой сын в это время, а сковородки эти помню в деталях. Каждый вечер поскорее уложить, чтобы дописывать диплом. Поскорее перевести на нормальную еду, чтобы выйти на работу. Ночами клевала носом под мерное жужжание молокоотсоса, чтобы сохранить грудное вскармливание. Очень старалась и мучилась от стыда, что недотягиваю, ведь все говорят, что материнство — это счастье, а мое материнство — это секундомер.
Сейчас понимаю, что попала в тиски противоречивых требований к матерям и женщинам вообще. В нашей культуре от них (от нас, от меня) требуется переживать счастье от самопожертвования. Делать невозможное, обслуживать всех вокруг, быть всегда милой. Всегда. Кони-избы.
Правда — в том, что чувствовать себя хорошо в рутинном подвиге невозможно, приходится симулировать. Притворяться, чтобы невидимые критики ни о чем не догадались. С годами удалось это осознать. Если бы я могла отправить себе двадцатилетней письмо, там было бы написано: «Никто не умрет, если ты начнешь заботиться о себе. Каждый раз, когда ты бежишь мыть и тереть, снимай со своей шеи «большинство» в белом пальто. Ему ты ничего не должна, оно воображаемое».
Быть взрослой мамой означает никуда не торопиться и ни перед кем не отчитываться. Брать младенца на руки и любоваться. Вместе с мужем петь ему песенки, дурачиться. Придумывать разные нежные и смешные прозвища. На прогулках разговаривать с коляской под взглядами прохожих. Переживать вместо досады огромное сочувствие и благодарность к ребенку за работу, которую он делает.
Быть младенцем непросто, и сейчас у меня достаточно опыта, чтобы это понимать. Я с ним рядом, и он мне ничего не должен. Получается просто любить. И вместе с терпением и пониманием младенческих нужд ко мне приходит больше признания и уважения к старшему сыну. Он не виноват в том, как тяжело мне с ним было. Я пишу этот текст, а рядом мерно дышит во сне мой младший сын. Я все успела.
