Энн Ламотт — наша современница, американская писательница, внучка христианских миссионеров. У нее нет университетского диплома, зато есть большой жизненный опыт и чувство юмора. Она пишет о прощении, о предательстве, о семье. О том, как она пережила смерть своей собаки, и о том, как искала спутника жизни на сайте знакомств. И снова — о прощении.
О себе она говорит так: «Я — Энни: прекрасная, разрушенная, трогательная, мрачная, любящая — и в какой-то мере сумасшедшая». Ей 67 лет. Она научилась преодолевать отчаяние, не теряя реализма. Возможно, ее наблюдения помогут кому-то из нас.
«Добро пожаловать»
В возрасте шестидесяти лет я наконец осознала, что меня в детстве не научили говорить «добро пожаловать», — и начала задумываться о том, как отсутствие этой привычки укрепило мое чувство отчужденности.
Расстаться с несбывшимися надеждами
Не бывает жизни без тяжести и грязи. Большинство старается, как может, — и кое-что получается; и мы хотим освободиться от того, что не получается и никогда не получится. Все, что мы теряем, — это всего лишь вещь, в которую не нужно вцепляться мертвой хваткой. Было и сплыло. Мы можем ее оплакать, но не обязаны ложиться с ней в могилу.
Справиться с унынием
Когда кажется, что все потеряно, пригодятся пара-тройка друзей, красивый вид и редкие отчаянные моменты благодати. Ничего другого более действенного я не знаю.
Два дара скорби
Нередко можно избежать боли, пытаясь «лечить» других; слегка помогает шопинг, как и романтическая одержимость. Непревзойденный вариант — мученичество. Многим полезен избыток физической нагрузки, но это не для меня. Хотя я выяснила, что стопка журналов может притупить чувства и даже помочь изменить настроение.
Скверно то, что любое средство, коим ты пользуешься, чтобы держать боль в узде, лишает тебя крупинок золота, которое дает ощущение скорби. Концентрация прекрасно помогает сохранять определенность и дарит иллюзию, что жизнь твоя не распалась. Но поскольку жизнь на самом деле распалась и иллюзия не продержится вечно, ты — как человек удачливый и храбрый — захочешь вытерпеть крушение иллюзии.
Начинаешь плакать, извиваться, вопить, потом продолжаешь плакать; но скорбь когда-то приходит к концу, вручая тебе два своих лучших дара: мягкость и просветление.
На что похоже «не простить»
Не простить — все равно что самому выпить крысиного яду, а потом ждать, пока крыса сдохнет… Отсутствие прощения подобно проказе: если не лечить, оно может отобрать внутреннее равновесие, душу — и ощущение собственного «Я».
Благие намерения
Есть одна малюсенькая проблемка с благими намерениями: всегда возникают незваные голоса, которые жалуются, сплетничают, достают и не дают покоя. Всегда. Зернышко — мотив — может быть чудесным: сплошь сострадание и бескорыстие, желание услужить, пригодиться; но есть и остальной хлам, который идет «в нагрузку». Из-за всего этого требуется намного больше энергии и окольных путей, чтобы попасть куда бы то ни было.
Поиски утешения
Когда пребываешь во тьме, приходится пытаться вспомнить, что мы живем в танце: тьма, свет, тьма, свет, сумерки… Или когда ты на солнце, но собираются тучи, сразу думаешь: о боже, ну вот, теперь будет холодно и мокро, и пошло оно все к черту.
А потом тебе может припомниться, что, когда в прошлый раз сгущалась тьма, твои друзья посылали в нее маленькие тоненькие лучики света — и ты вспоминаешь одну штуку, которая вроде как помогала, и еще один шаг, который можно сделать, и, может быть, еще что-то, что можно попробовать.
Чтобы пища была вкусной
Ничто не может быть вкусным, если ешь, затаив дыхание. Чтобы пища была вкусной, нужно присутствовать в моменте, смаковать ее, а присутствие заключается во внимании и в потоке дыхания. Оно начинается во рту, любимом органе утешения родителей, затем связывает голову с телом через глотку, продолжаясь в легких и животе, — прекрасная связующая струна воздуха.
Обрести себя
Боль и неудачи растили меня, помогали восстановиться — и, наконец, обрести себя истинную. Мне пришлось уяснить, что жизнь не будет сытной, если я попытаюсь с хрустом втиснуться в чужое представление о себе, а именно — в представление кого-то достаточно искушенного, чтобы предпочитать темный шоколад. Я люблю молочный шоколад — так что подайте на меня в суд.
Пустоту можно заполнить только любовью
Все, чего я хотела с тех пор, как прибыла сюда, на землю, было теми же самыми вещами, в которых я нуждалась во младенчестве: в переходе от холода к теплу, от одиночества к объятиям, от сосуда к подателю, от пустоты к наполненности. Можно изменить мир с помощью горячей ванны, если погружаться в нее с позиции понимания, что ты стoишь всяческой заботы, даже когда грязна и перепугана.
Все, чего я хотела
Я узнала от своих учителей, что, когда хочется объедаться, или вот этого мужчину, или дорогих покупок, эту пустоту можно заполнить только любовью: дремать в обнимку с собаками, думать ни о чем или петь мимо нот в своей церкви.
Избавиться от боли
Ужасно, но когда хочешь избавиться от боли, надо на нее настроиться — и подключиться к ней напрямую. Чтобы узнать, сколько токсинов в тебе содержится.
Не застрять в своей правоте
Люди любят говорить: «Прощение начинается с прощения самого себя». Как мило! Спасибо, что сообщили. Так — да не так. Прощение определенно не начинается с логических доводов.
Рациональное настаивает, что мы правы, стремится к нападению и защите. А это означает, что мира не будет. Оно любит сказочку на ночь — о том, как нас обидели. Рациональное клаустрофобно, поэтому выбор таков: хочешь ли ты застрять в своей правоте, но не быть свободным, или признать, что слегка потерялся и стал доступен для долгого, глубокого вдоха — великого, как вселенная.
Прощение
Прощение не обязательно означает, что ты хочешь обедать вместе с прощенным. Просто пытаешься расстегнуть тугую застежку-липучку. Льюис Смидис выразил это как никто другой: «Простить — значит отпустить на свободу узника — и обнаружить, что этим узником был ты сам».
Жаль, что нет коротких путей: для того чтобы исцелить рану, нужно ее обнажить. Прощение означает, что ты уже не хочешь ударить в ответ. Необязательно проводить вместе отпуск, но, продолжая отвечать злом на зло, ты остаешься в ловушке кошмара.
Горные лыжи
Я начала кататься всего шесть лет назад, и у меня по-прежнему проблемы с равновесием и управлением. Падаю, порой не могу подняться, но мне нравится то, что происходит между падениями, унижением и малодушным отчаянием. Словом, все — как в реальной жизни.
Источник: из книга Энн Ламотт «Маленькие победы» (Эксмо, 2016).
